Шон улыбнулся, но как-то так, что Владу стало неловко за происходящее. Однако, свой дом надо отстаивать!
Вьет скрылся в каюте.
Трезвый Сокол озирал окружающий дым-коромыслом. Всё шло, как задумано. Может, водка и яд, но у неё два неоспоримых достоинства – во-первых, на халяву лом проскочит, а во-вторых, с ней риска однозначно меньше, чем с кумаром.
Азиаты, похоже, забаррикадировались изнутри. Койки в холле трещали под весом сидящих – те, вшестером обняв друг дружку за плечи, раскачивались вправо-влево и орали песню времён Третьей Мировой:
Может мы обидели кого-то зря –
Сбросили полсотни мегатонн
Пусть горит и плавится теперь земля
Там, где был когда-то Вашингтон!
«Правильно мы американов не позвали. Точно бы обиделись, полезли в драку. А чтоб унять, скажем, чёрного Смита, нужно двое наших плюс Тойво. Или один Локс».
Влад хвалил себя за то, что настоял на пункте «Баб не приглашать!» Мужики сами могут заводиться – только держись!.. Когда гремят воинственные гимны, дамы лишние. Незачем им видеть, как мужчин пробивает на слезу и на брудершафты с поцелуями взасос. Опять-таки, мало эстетики в одноместном туалете, куда вынуждены шнырять люди, у которых вместе на душе 96 давящих литров пива.
– Ракитин, что это у тебя блестит? Фирма?.. золото?
– Нет, сплав какой-то.
Пухов взял брелок, уставился в зеркальную грань:
– О, вот так харя!.. но харя не моя. Перебор. Надо залить минералки.
– Ты, главное, не буянь. Зачем ты Тойве в нос салатом тыкал?
– Состав объяснял. Тереус, рыба не рыба, с Голды… Слушай! Ты в Кошкин Дом ходил, там такая голдинка живёт! Божья птаха. Стрижка-мальчишка, забирает – ой!
– Про Кошкин Дом – мол-чать!
– Носик, глазки… конфетка. Ты, слышно, на Иньяне девушку завёл? Туда бы лечь в госпиталь. Вирхов кормит с планетарных огородов… Я тыщу лет не ел капусты, настоящей. Ненавижу гибриды. Как сено жуёшь…
– Смотри, Густав с Лёшей толкует. Иди к ним.
– А! точно. Не знаю – куда хочу? Иньян забодал, Землю видеть не могу. Ты был в Воронеже?
– Брянский я. Иди, иди. Левой, правой, ать-два…
– Дай ещё раз зеркальце. Мне оттуда кивнули. О, вот оно!
– Убери башку, вдвоём не помещаемся.
Немигающий выпуклый глаз, как рыба с Голды, проплыл за гладью и сгинул. Пухова качнуло. Он ушёл, на ходу споря с кем-то:
– Центавра Голд, ага! и Кальяна… никуда ты не поедешь. Лучше вдрызг разбиться, чем этих маразматиков… Мозги в дырочку, как сыр. Котлеты, да, конечно! Прионы с мясом и тереус, вот тебе салат…
– Густав! ты мне брат! Давай.
– Давай, Ал-лёшка. Прозит!
– Не лессте к вьетам, они против.
– Никогда! Никогда я азиатку не зажму. Мне мешает cultural disconnect.
– Влад! – Отто побелел, покрылся крупными каплями пота, но крепко держал выправку и стакан в руке. – Я должен сказать правду – ты прекрасный устроитель камерадшафтсабенда. Ты угощаешь на славу. Я наблюдал ваш полёт, отстрел мишеней… Имею честь обратиться с просьбой. Готов предложить себя в Троицу, если… ты понял.
– Спасибо, друг; я запомню.
– Пойми, я стремлюсь к этому вовсе не из тщеславия, хотя… У вас отточенная техника. В Троице больше шансов… – Отто мучительно сглотнул, в глазах его появилось ожесточение. – Я хочу сражаться, Влад. Я поселился на Красном луче. Когда надо, я уйду от Макартура.
– Учтём, – пообещал Сокол, втайне тронутый искренностью немца. Не перевелась ещё порода крестоносцев, отстоявшая Европу.
– Камрады!! – возгласил Отто, звучным голосом и поднятым стаканом привлекая общее внимание. – Я предлагаю спеть в память о наших павших и выпить за них.
Шум в холле смолк; лица повернулись к говорящему. Отто продолжил – уже тише:
– Я прибыл сюда с четырьмя друзьями. Из них остался только Густав… Петер Глут – погиб в бою. Герт Ольшак – подбит дрейфером, не дожил до прилёта спасателей. Моника Андре – она с трудом добилась, чтобы стать истребителем…
Пока он перечислял потери, воцарилось полное молчание.
Влад поискал на столе шоколад. Всё сожрано подчистую! Пришлось неслышно скользнуть в каюту и взять плитку из тайного резерва. Знают же, подлецы – Сокол поминает только горьким шоколадом, – и ни кусочка не оставили! Ничего не жалко для товарищей, пусть трескают, хоть лопнут.
– Я обещаю. Я встречу «линзу», которая подстерегла её. Сожгу «линзе» движок, пристыкуюсь и сделаю то, что было с Моникой – вскрою пилотскую капсулу и вырву оттуда эту тварь. Я хочу видеть, как это сдохнет. Больше ни одна наша девушка им не достанется. Если промахнусь – пожалуйста, сделайте за меня.