Мелькор тяжело дышал, лицо его посерело от мучительных образов. Он огляделся, пытаясь прийти в себя.
— Мэлко?
Мелькор вздрогнул. Наваждение исчезло, этот печальный и родной голос вернул отступника в действительность. Он поднял голову.
— Майрон?
Майа стоял чуть поодаль и наблюдал за другом, точно боясь подойти. Перед глазами пронеслись события того страшного дня, когда огромные массивы разрушенного замка унесли многие жизни. Мелькор думал, что все, кто находились в Утумно, погибли, но вот он, Майрон, живой и невредимый, стоит перед ним.
— Майрон… Я думал ты… — Мелькор протянул к нему руки и майа тут же бросился к нему.
— Я жив, Мэлко, жив! — воскликнул Майрон. Он тоже не мог поверить в происходящее.
— Столько времени прошло… — прошептал Мелькор, разглядывая рыжие как пламя локоны.
— Я опоздал, Мэлко, — сказал Майрон, опуская голову, точно от стыда. — Я хотел предупредить тебя, но замешкался. Они говорили, что это неправильно, что только так можно восстановить пути Будущего. А я, глупец, послушал их и… Опоздал.
Шелестели волны, с бескрайнего моря дул свежий ветер. Они молчали, глядя друг другу в глаза, и, казалось, оба вновь оказались в водовороте прошлого.
— Что с тобой было там? Куда они увели тебя? — тихо спросил Майрон.
— Далеко за Грань, — ответил Мелькор, глядя вперед невидящим взглядом. Ему не хотелось вспоминать те ужасные дни в темноте, когда сознание блуждало на грани безумия.
Тропинка петляла по лесу, Мелькору казалось, что они ходят кругами. Он потерял счет времени — макушки деревьев плотно смыкались вверху так, что невозможно было понять, день сейчас или уже ночь. И только когда на дорогу упал луч закатного солнца, Мелькор понял, что узнает эти места, и вновь его охватило это мучительное чувство тоски и глубокой печали, которое мучило его многие годы в темницах Мандоса. Сначала он хотел повернуть назад, но понял, что это бы ознаменовало отречение, неуважение к памяти павших.
Он знал, что увидит здесь, но все равно шел к старому замку, чьи руины темнели на фоне гор. «Сколько же лет минуло?», — подумал Мелькор, неотрывно глядя на то место, когда-то служившее домом ему и его детям. Теперь это было пепелище, по велению Йаванны поросшее травой, дабы стереть последнее упоминание о случившемся.
Мелькор знал, что увидит здесь, но эти развалины, припорошенные зеленью, напоминали ему мертвые тела, небрежно закрытые тряпкой. Он вспомнил, как гулял по этим местам с кем-нибудь из темных эльфов, как поднимался на самый верх башни в библиотеке и каждую ночь глядел в небеса, тоскуя о потерянном доме и радуясь вновь обретенному… А потом появился Сулимо. И все пошло прахом.
И боль вернулась. Холодная, тупая, она заполнила каждый уголок Разума. Мелькор, не помня себя от боли, вдруг бросился к дверям Утумно, в отчаянии попытался разгрести каменные завалы. Не обращая внимания ни на оклики Майрона, ни на слезы, что катились по щекам, ни на кровь от порезов об острые камни, он зачем-то хотел проникнуть в эти руины, будто если он сделает это, все кончится, окажется страшным сном.
— Оставь… — Майрон попытался остановить это безумие, но горе захватило бывшего вала без остатка. — Прошу тебя, оставь!
— Уходи! Уходи! — сквозь слезы прокричал в ответ Мелькор. — Ты не понимаешь!
Но все же остановился и без сил сполз вниз по каменной плите, наглухо запершей двери крепости.
— Мэлко? — голос доносился издалека
«Ты знал, что он всегда тебе завидовал», — вдруг прогремел голос, тот самый что слышался ему в заточении в Пустоте, что снился в кошмарах, заставляя заходиться криком. — «Ты знал, что его зависть перерастет в недоверие, а затем и в ненависть»…
— Нет, не правда… — Мелькор почувствовал, как впервые за долгое время глаза вновь наполнились слезами. — Замолчи! — вскрикнул он, обхватив голову руками и стараясь отогнать наваждение, но голос и не думал останавливаться.
«Ты знал, что ты лучше его, сильнее его, потому что ты позволял себе то, чего не могли позволить они… Ты был награжден особым даром, о котором они и не смели мечтать… Ты был свободен…».
— Нет, нет! Я был изгнанником, я ослушался своего отца, я предал своих братьев!
«Ты знал, что ему нельзя доверять, но отчего-то принял его по-братски, несмотря даже на его предательство в Чертоге… Помнишь, как он смотрел на твой народ?».
— Он мой брат! — с мольбой произнес Мелькор. Сил на борьбу у него больше не оставалось.
«Тогда вспомни, как твой брат без жалости убивал то, что ты создал!», — с усмешкой произнес голос.
— Не-ет!
Мелькор упал на колени и заплакал. Впервые за многие годы он дал волю чувствам, и теперь горе и боль охватили его целиком.
«Неужели ты ничего не сделаешь? Простишь им это злодеяние?», — вкрадчиво спросил голос.
— Уходи! — закричал Мелькор так громко, как никогда раньше. — Оставь меня!
«Не могу. Я — это ты».
И вдруг наступила звенящая тишина. Из сознания точно стерлись все чувства — печаль, горечь утраты, боль, даже радость и сострадание оказались пустыми словами. Не было ничего, оставалась лишь память о том, что случилось когда-то, но и воспоминания обратились в нечто эфемерное, потускнели, выцвели словно осенняя трава…
— Мэлко? — тихо прошептал Майрон, но его голос доносился до Мелькора глухо, будто издалека.
Не осталось ничего. Только пустота, которая вдруг начала заполняться какими-то незнакомыми доселе чувствами…
«Всегда завидовал тебе… Предал тебя… Все предали… Убили… Неужели ты не отомстишь?».
Он поднялся на ноги и медленно расправил плечи.
— Мэлко? — снова едва слышно, опасаясь за друга, позвал Майрон.
И когда он обернулся, Майрон сжался под ледяным взглядом этих черных как Пустота глаз, в которых в миг сосредоточилась вся злоба и ненависть этого мира.
— Они отняли у меня все, — тихо и твердо проговорил старший сын Илуватара. — Теперь я заставлю их пожалеть об этом. Я отниму у них все, что им так дорого. Но сначала я погашу Свет их Древ, так, как они погасили мой.
Майрон в ужасе смотрел на того, кого боготворил все это время, наблюдая, как Мелькор становится сосредоточием великой силы. И, точно в ожидании грозы, стало душно и тихо. Небеса почернели.
— Мэлко…
— Моргот. Мое имя Моргот. Перед ним вскоре склонится весь мир, и в первую очередь те, кто осудил меня. Я соберу армию. Свою армию. И я знаю, как ее создать. Пойдешь ли ты со мной, Саурон Гортхаур?
Их взгляды вновь встретились. Весь мир точно стал серым, воздух загустел, а время замерло в ожидании событий, которые вот-вот должны были случиться. В глубине души Мелькор боялся, что этот дух, осмелившийся вопреки воле Создателя ступить на эту дорогу, так же как и все предаст его… Но лицо майа вдруг сделалось совершенно каменным, и новонареченный, склонив голову, произнес:
— Да, господин.
Его совершенные доселе черты лица исказила злая усмешка. Мелькор закрыл глаза, и уже без труда окунулся в поток вселенной, полный огня и крови.
«Отец», — хрипло проревело существо.
«Я не твой отец, я — твой Бог».