«Бомбы!» — Стефани закричала, ее глаза распахнулись, когда она начала двигаться. Подбежав к дому, она закричала: «Бомбы! Уходим! Убираемся! Убираемся!»
Она заметила Мирабо у одного из боковых окон, а Тайни — у соседнего, и на мгновение почувствовала облегчение, когда они вместе с остальными, оставшимися снаружи, начали осторожно отходить от дома. Но оставались трое мужчин вошедшие через парадную дверь, и трое мужчин, без сомнения, также вошедшие через заднюю дверь. Что еще более важно, Декер — ее зять — был одним из тех людей. Если с ним что-нибудь случится, ее сестра Дэни…
Всхлип облегчения сорвался с ее губ, когда она увидела Декера, возвращающегося через парадную дверь с Брикером, следовавшим за ним по пятам. Ее зять смотрел на нее со смесью замешательства и вопроса. Очевидно, они слышали ее предупреждающий крик внутри дома, но не знали, что с этим делать.
Стефани открыла было рот, чтобы сказать ему и всем остальным, что дом вот-вот взорвется, но слова так и не слетели с ее губ. Как молния перед громом, взрыв поразил ее первой. Стефани испытала такую дрожь, какую прежде не знала. Она вообразила, что это было похоже на то, когда тебя сбивает товарный поезд.
Поскольку порыв ветра подхватил ее и отбросил назад, тот факт, что в ее легких вдруг не стало кислорода, немного сбил с толку. У Стефани не было времени обдумать это, она уже плыла по воздуху, прежде чем ее уши уловили грохот взрыва.
Она тяжело приземлилась на спину в разросшейся траве и поймала себя на том, что ненадолго уставилась в светлеющее небо, прежде чем смогла найти в себе силы двигаться. Но затем Стефани собралась достаточно, чтобы снова встать на ноги. Она смутно осознавала, что качается, когда осматривала двор и людей на нем. Большинство охотников в ее поле зрения, казалось, легко отделались. Но были стоны и крики боли от тех, кто получил сломанные кости или ранения в голову, но стоящих на ногах и проверяющих раненых, было больше, чем лежащих.
Мирабо и Тайни были среди тех, кто был на ногах, помогая остальным. Она увидела, что Декер склонился над Люцианом. Очевидно, глава Североамериканского Совета бессмертных и неофициальный лидер охотников за изгоями не сумел выбраться из дома до взрыва, но она предположила, что он был достаточно близко к двери, чтобы быть выброшенным взрывом. Судя по поднимавшемуся от него дыму, он загорелся, хотя и не сильно, что свидетельствовало о том, что бомбы были зажигательными.
Стефани подождала, пока не увидела, что Люциан двигается, прежде чем снова переключить взгляд на лес позади дома. На этот раз ей не пришлось долго искать, чтобы услышать мысли одинокого мужчины. Он был спокоен среди измученных и расстроенных охотников во дворе, среди хаоса и агонии перепуганных изгоев, пойманных в ловушку в горящем доме. Он был приклеен к мониторам камер, его внимание было сосредоточено на ней, и он задавался вопросом, как она узнала, что там были бомбы.
Ее мозг еще не заработал на полную мощность после перенесенной тряски, и Стефани бросилась бежать к задней части дома. Ее единственной мыслью было поймать ублюдка до того, как он сбежит.
Лес за домом был намного гуще, чем перед ним, но через него шла какая-то тропинка. Просто грунтовая тропа, достаточно широкая, чтобы человек мог пройти сквозь густо растущие деревья. Стефани бросилась наутек, используя всю скорость, которую могло дать ей тело. Это сделало путь намного короче, чем это было бы для смертного, настолько короче, что она была застигнута врасплох, когда внезапно выскочила из леса на поляну рядом со вторым домом.
Этот двор выглядел не лучше, чем предыдущий. То, что когда-то было прекрасным ухоженным газоном, теперь заросло травой по пояс и сорняками. Стефани замедлила шаг, когда приблизилась, ее взгляд скользнул по свету, сияющему в окнах полуразрушенного старого викторианского двухэтажного дома, когда она приблизилась к двери из темного дерева. Стена была сплошной, без окон, чтобы заглянуть внутрь. Она потянулась к дверной ручке, когда хаотические мысли о сцене, которую она только что оставила, исчезли настолько, что она смогла уловить мысли мужчины внутри. Он знал, что она там. Он ждал.