Сахра тут же спохватилась – она судорожно сглотнула, глаза ее расширились от испуга. Схватив Мин за рукав, она поспешно подтолкнула ее к двери. Оказавшись в приемной, послушница поспешно присела в неловком реверансе и выпалила, трепеща от страха:
– Я привела ее, Лиане Седай! Это госпожа Элминдреда. Желает ли Престол Амерлин принять ее?
В приемной находилась высокая смуглая женщина, узкий, в ладонь шириной, голубой палантин хранительницы летописей указывал на то, что она возвысилась до своего сана из Голубой Айя. Подбоченившись, она дождалась окончания доклада послушницы и отпустила ее, сурово промолвив:
– Ты не очень-то торопилась, дитя мое. Ступай, возвращайся к своим обязанностям.
Сахра еще раз неуклюже присела и выскочила так же поспешно, как и появилась.
Мин стояла, потупив глаза. Капюшон был по-прежнему надвинут на лоб. Уже то, что Сахра отметила и запомнила ее, было достаточно скверно, но та, во всяком случае, не знала ее имени. Другое дело – Лиане: она-то знала Мин лучше всех в Башне, за исключением самой Амерлин. Мин была уверена в том, что теперь это уже не имело значения, но после всего, что видела в коридоре, утвердилась в намерении следовать наставлениям Морейн до тех пор, пока не окажется наедине с Амерлин.
Но на сей раз предосторожности оказались напрасными. Лиане шагнула вперед, откинула с головы девушки капюшон и хмыкнула. Вид у нее при этом был прямо-таки ошарашенный. Мин подняла голову и с вызовом глянула на Айз Седай, стараясь не подать виду, что пыталась проскользнуть мимо нее незамеченной. На лице хранительницы летописей, обрамленном прямыми темными волосами, чуть длиннее, чем у Мин, появилось странное выражение: она была удивлена и раздосадована тем, что не сумела скрыть свое удивление.
– Стало быть, ты и есть Элминдреда? – отрывисто проговорила Айз Седай. Лиане всегда отличалась живостью натуры. – Должна сказать, что в этом платье ты похожа на нее больше, чем в своем обычном… одеянии.
– Просто Мин, Лиане Седай, если вам будет угодно. – Мин пыталась изобразить на лице смирение, но ее выдавал блеск глаз. В голосе хранительницы летописей отчетливо прозвучало недоумение.
«Если матушке вздумалось назвать меня именем героини преданий, – подумала Мин, – то почему она выбрала имя женщины, которая всю жизнь вздыхала по мужчинам, но так и не сумела вдохновить их на сложение песен о ее глазах и улыбке?»
– Хорошо. Значит, Мин. Я не стану расспрашивать тебя ни о том, где ты была, ни о том, почему вернулась, да еще в платье. Видно, тебе есть о чем просить Амерлин. Во всяком случае, пока не стану расспрашивать. – Выражение лица хранительницы летописей не оставляло сомнений в том, что она рассчитывает порасспросить Мин позже и намерена получить ответы на свои вопросы. – Полагаю, матери известно, кто такая Элминдреда? Ну разумеется. Мне следовало догадаться об этом, когда она велела провести тебя прямо к ней и оставить вас наедине. Одному Свету ведомо, почему она тебя терпит. – Лиане нахмурилась. – В чем дело, девочка? Ты что, захворала?
– Нет-нет, со мной все в порядке, – с нарочитым безразличием отозвалась Мин. На миг лицо Айз Седай перед ее глазами словно раздвоилось, и хранительница летописей смотрела сквозь полупрозрачную маску – ее собственное лицо, искаженное в отчаянном крике. – Можно мне войти, Лиане Седай?
Лиане окинула девушку долгим изучающим взглядом и кивнула в сторону двери, ведущей во внутренние покои:
– Ступай.
Мин повиновалась этому кивку с поспешностью, которая обрадовала бы любую наставницу.
Столетиями на Престоле Амерлин восседали великие и могущественные женщины, и многое из сохранившегося в покоях напоминало об их вкусах и пристрастиях – от высокого нерастопленного камина, сложенного из золотистого кандорского мрамора, до стенных панелей из твердого, как железо, светлого дерева с причудливыми разводами, покрытых резьбой, изображавшей невиданных зверей и диковинных птиц. Эти панели были вывезены из таинственных земель, лежащих где-то за Айильской пустыней, более тысячи лет назад, а камин был раза в два древнее. Пол был выложен полированными каменными плитами из краснокамня, который добывали в Горах тумана. На балкон выходили высокие стрельчатые окна, обрамленные камнем, искрившимся всеми цветами радуги и светившимся изнутри, словно жемчуг. Его собрали среди руин великого города, поглощенного Морем штормов во время Разлома Мира. Никто и никогда не видел ничего подобного.
Нынешняя обитательница покоев, Суан Санчей, родилась в семье простого тирского рыбака, и потому подобранная ею обстановка была незамысловата, хотя вся мебель искусно сработана и тщательно отполирована. Амерлин сидела в массивном кресле за солидным, но незатейливым столом – такой вполне мог бы стоять и в фермерском доме. Помимо кресла, в комнате находился всего один стул – такой же непритязательный, как и стол. Обычно он был отставлен к стене, но сейчас стоял напротив стола, на маленьком тайренском коврике, украшенном незатейливым узором. На высоких пюпитрах, расставленных по комнате, лежало несколько раскрытых книг. Над камином висела картина: крохотные рыбацкие лодочки в тростниковых зарослях дельты, называемой Пальцами Дракона. Наверное, именно так выглядела и лодка ее отца.