— А как у вас с дальнейшим развитием ваших БЭСМ? — спросил Хрущёв.
— Сейчас мы перешли от сборки БЭСМ-3М к следующим моделям БЭСМ-4М8 и БЭСМ-4М12, — Сергей Алексеевич был рад искреннему вниманию руководства страны к проблемам электроники. — Но это — не революция, это — эволюционное развитие линии БЭСМ-2 — М-20 — М-40 — М-50 — БЭСМ-3М. Революция тихо созревает в головах. Это — наш проект БЭСМ-6, единая машина, как основа будущего ряда стандартных мощных ЭВМ, которые в будущем разветвятся на серверные ЭВМ для центров обработки данных, и мощные рабочие станции, например, для конструкторов или обработки трёхмерной графики. Конечно, это ещё не скоро будет, но будет обязательно.
— Хорошо! — улыбнулся Хрущёв. — А какие параметры у неё будут?
— Это будет машина с открытой архитектурой, полностью расширяемая, — ответил Лебедев. — Поэтому сейчас мне сложно вот так сразу ответить, на какие параметры мы выйдем, когда машина пойдёт в серию. Могу только пока сказать, что это будет 64-разрядная машина с длиной адреса 32 бита, возможно — даже больше, если понадобится. Вторая особенность — мы обсуждаем возможность использования очень широкой шины, по которой будет одновременно, за один такт процессора, проходить и адрес, и команда и данные. (архитектура VLIW). Сейчас мы обычно обрабатываем их последовательно. Это упростит архитектуру процессора и снизит энергопотребление. Машина будет использовать 16-ричную систему счисления и микрокод, то есть, её набор команд будет реализован с помощью загружаемого набора сложных микропрограмм, написанных в кодах процессора.
— Простите, это я уже увлёкся и в дебри полез, — Сергей Алексеевич вовремя остановился, видя, что Первый секретарь ничего не понимает.
— Да нет, нет, я, если что, и спрошу ведь, не постесняюсь, — улыбнулся Хрущёв. — Стандартный ряд, говорите? Это вроде как товарищ Рамеев с «Уралами» своими делает?
— Вроде того, только наша машина в итоге будет мощнее «Урала» во много раз. Они сойдутся, вероятно, в сегменте мощных рабочих станций, только для архитектуры «Урала» это будет вершина, а для нас, так сказать, подножие горы. По мере прогресса электроники машина будет постепенно уменьшаться в размерах. В итоге она станет вполне себе настольной, и при этом проживёт минимум до начала следующего столетия, а то и дольше, впитывая в себя все новинки и становясь всё мощнее.
— А открытая архитектура — это что? — спросил Никита Сергеевич.
— Это… расширяемость. Мало памяти — захотел, добавил, причём любого типа, от любого производителя, желательно только одинаковую. Мощности процессора не хватает — поставил более мощный, но с той же системой команд, — пояснил Лебедев. — То есть, мы задаём стандарт и публикуем его, а каждый разработчик делает свои устройства такими, чтобы они отвечали этому стандарту. Используем только стандартные интерфейсы, вроде ИРПР (параллельный) или СТЫК С2 (последовательный RS232).
— То есть, архитектура у вас будет своя. Это хорошо. А те программы, что нам прислали, на ней пойдут? — поинтересовался Хрущёв.
— У нас есть исходные коды. Можем перекомпилировать их для разных архитектур, — ответил академик. — А для программ, написанных для других ЭВМ, можно использовать эмуляцию, или поставить сопроцессор, работающий с ними напрямую. Достать их исходные коды, в конце концов, и перекомпилировать. Написать функциональный аналог. Варианты могут быть разные. Вплоть до того, что перекупить разработчика. Мы с товарищем Серовым такие возможности тоже обсуждали. В конце концов, Intel, DEC и СDC мы под контроль взяли, а это, на минуточку, основа американской компьютерной индустрии до самых 90-х, и дальше. Товарищ Серов со своими людьми для нас гигантскую работу проделал. Я уж молчу о том, что большинство последних разработок IBM к нам попадает раньше, чем в продажу в Штатах.
— Это хорошо, — повторил Никита Сергеевич. — А ваши ребята в таких тепличных условиях своей головой думать не разучатся?
— Да какие же тепличные условия? — возмутился Лебедев. — Пашем, как лошади! Приходится изучать досконально все вражеские разработки, сравнивать технические решения с нашими, тут же решаем, что стоит внедрить, а что мы уже переросли, а вот это можно улучшить, а с этим обеспечить совместимость, для будущего проникновения на рынок…
— Ну, тогда ладно. И когда нам ждать вашу чудо-машину? — спросил Хрущёв.
— В будущем году соберём первый опытный образец и начнём гонять программы, параллельно будем готовить серийное производство. С 1962-го, вероятно, начнём серийный выпуск самой слабой версии, и дальше будем её наворачивать, осваивая «новые рубежи» каждые год-два.