– У нас сегодня много дел, – прервал его размышления дядя Серёжа. – Мы с Гришей взяли отпуска. По дороге завезём Розу к детишкам, а сами пройдёмся по мисрадам4 и откроем счета в банке.
– Розочка, что-то я телевизора не вижу? – спохватилась Ребекка Соломоновна.
– Да, мы забыли сказать. Есть две возможности: купить подержанный или новый. По-моему, лучше новый, так как государство на электротовары выделяет олимам5 приличную сумму. Это касается и холодильника, и стиральной машины, и кухонной плиты, – сказала Роза Соломоновна.
– Я помню, мы что-то читали об этом. Хорошо, поехали, – деловито заключил Илья Зиновьевич и направился к выходу. За ним потянулись все остальные, и вскоре гулкий подъезд заполнился их оживлённым многоголосьем.
Прошло несколько дней, заполненных суетой, хождением по магазинам и другим делам и наполнением шкафов и подсобок множеством нужных и ненужных привезённых с собой вещей. В один из вечеров приехал хозяин квартиры. Общительный парень с юмором, он радушно улыбался, жал руки и пытался объяснить, как хорошо, что они приехали. Единственным общим языком оказался английский, и говорил с ним в основном Яков. Нагарий, так звали египтянина, посетовал на дороговизну жизни, и цену снизить не согласился, но если потребуется его помощь… Попрощавшись, он ушёл, и Яков услышал шум отъезжающего от дома пикапа.
8
Миновала первая суматошная неделя. Они открыли счета в банке, побывали в местном отделении министерства абсорбции, записались в ульпан6 и купили и установили телевизор. Нашлась простая мебелишка для комнаты Якова, и он окончательно перебрался туда.
Утром в пятницу позвонил Гриша и предложил ему прогуляться по городу.
На пешеходной улице Бен Йегуда они сели за столиком в одном из многочисленных ресторанчиков. Яков с интересом рассматривал обтекающий их с двух сторон людской поток.
– Ну, как тебе наш народ? – с изрядной долей иронии спросил Гриша.
– Люди, как люди, есть много любопытных типов. Есть смуглые и белые, в кипах и без них, молодые и не очень.
К столику подошла симпатичная девушка и, мягко улыбнувшись, положила на стол увесистое меню.
– Можно без формальностей? – спросил её Гриша, и, чтобы развеять её недоумение, произнёс:
– Нам, пожалуйста, греческий салат – одну порцию, две порции пасты с грибами и по бокалу «Карлсберг».
– Согласен? – обратился он к брату.
– Беседер гамур7, – одобрил Яков, воспользовавшись недавно выученной фразой.
– Две тысячи лет назад римские легионы вторглись в Иудею, разрушили храм и Иерусалим, истребили миллионы евреев, а оставшихся в живых рассеяли по всему миру, – начал разговор Гриша. – В конце 19-го и начале 20-го века евреи стали возвращаться сюда, как предсказал пророк, и возродили своё государство. Первыми в страну устремились ашкенази, но с 50-х годов – сефарды и прочие из Африки и Ближнего Востока. О них мы слыхать не слыхивали, когда двинули сюда.
– И что тебя не устраивает?
– Для меня еврейство всегда означало европейский народ, частицей которого я себя и ощущал. А, оказалось, есть евреи из Марокко, Ирака, Йемена, Египта, Турции и даже из Индии. Они, кстати, все похожи на коренные народы этих стран, и не только внешне, но и по культуре своей.
Это создаёт напряжённость, идёт непрерывная необъявленная борьба за место под солнцем, за власть и влияние. Я не вижу в этих людях своих соплеменников. Я не ожидал увидеть в Израиле такое Вавилонское столпотворение и смешение рас, – ответил Гриша.
– Ты хочешь, чтобы за несколько десятилетий всё утряслось. Посмотри на Соединённые Штаты. Триста лет прошло, а слияние народов в один так и не произошло. Как были англосаксы, так и остались, негры остались неграми, мексиканцы – мексиканцами. – Яков говорил убеждённо и эмоционально. – Но это не мешает стране существовать и развиваться.
– Видимо, как отдельному индивиду, национальной общине свойствен инстинкт самосохранения. Хотя в общественной жизни она взаимодействует с другими общинами, и тут возникает некоторая интеграция, проявляющаяся в установлении рабочих, приятельских и дружеских отношений. Иногда и смешанные браки между ними заключаются. Но, увы, процесс этнического слияния вялотекущий, – с сожалением произнёс Гриша.
– Тебе это мешает? Тебя никто не заставляет обниматься с теми, кого ты не воспринимаешь. Общайся с теми, кого считаешь своими, – настаивал Яков. – Умеренной ксенофобией страдают все люди, она – здоровая реакция на чужаков. Со временем к ним привыкаешь и успокаиваешься. То же относится и к арабам, когда они ведут себя цивилизованно.