– Мне всегда не хватало знаний. В школе мы учили Тору, но я всегда хотела большего. Жаль, что в нашей традиции принято давать образование мужчинам. Поэтому я сама пытаюсь чем-нибудь заниматься. Я когда-то читала «Кохелет17» царя Соломона. Там есть строки, где он нелестно отзывается о женщинах. Он пишет, что за всю жизнь не встретил ни одной достойной. Ты с ним согласен?
– Рахель, при всей его мудрости он здесь, по-моему, ошибается. В одном месте он пишет, что женщина – это западня для мужчины, сердце её – тенета, руки – оковы. И что от неё нужно бежать.
– Но разве женщина не привлекает мужчину умом, возвышенной душой, внутренней и внешней красотой? Если она по природе своей порочна, как она становится любящей женой, опорой в семье, выводит на свет и воспитывает детей. Я не принимаю его мужской шовинизм.
– Ты абсолютно права. Вот в другом месте своего философского трактата он говорит о женщинах совершенно другое. Что не может человек быть одинок, он должен найти женщину и наслаждаться жизнью с женой, которую любит, все дни свои.
– У него было семьсот жён и триста наложниц. При всей его мудрости, как можно не сойти с ума. Женщины ревновали друг к другу, интриговали, наговаривали на соперниц. А одна, которая стала его любимой женой, даже уговорила его построить языческий жертвенник. За это Б-г прогневался на Соломона и обрушил множество лишений на народ после его смерти, – сказала Рахель. – Мне кажется, поэтому у него возникло предубеждение к нам.
– Я уверен, что так и было. Он великий царь, человек выдающегося ума. При нём страна достигла наивысшего расцвета, и был построен храм. Но он человек, как ты и я, а, значит, ему свойственны все людские слабости и пороки. Я бы не оценивал его отношение к вам только по этому его, в общем-то, гениальному труду. Вот в «Песнь песней» он совсем другой. Наверное, тогда он был молодым. Он рассказывает о своей любви к дочерям Иерусалима, к Шуламит, он болен любовью. Это великое произведение. Раввины, между прочим, считают, что женщины нравственно чище и лучше мужчин.
– С тобой очень интересно общаться, Хаим. Но мне пора возвращаться. Нужно забрать Тамар из детского сада и освободить мою соседку. Давид сегодня остался с ней.
– Я тебя подвезу. Я тут недалеко припарковал машину.
Они спустились к дороге, по другую сторону которой высилась бетонная громада Банка Израиля.
– Не волнуйся, я сегодня весь день свободен, взял отпуск, – сказал он, заметив её нерешительность.
Они сели в машину, миновали здание Кнессета, и, свернув налево на перекрёстке напротив музея, спустились к высоткам микрорайона Вольфсон.
Недели через две он позвонил свахе.
– Добрый день, это Хаим Минц.
– Как дела, Хаим?
– Мы с Рахель уже пять раз встречались.
– И как она относится к тебе?
– Мы хорошо понимаем друг друга. Но я не уверен, что она меня полюбила.
– Дорогой мой, любовь сегодня часто путают с влечением. Но это чувство мощнее и глубже и приходит со временем.
– Наверное, ты права, Хана.
Она замолчала на несколько секунд, обдумывая ситуацию. Совет, который от неё сейчас ждут, должен быть верен и разумен. От него воистину зависела судьба доверившегося ей человека.
– А не пора ли сделать ей предложение? Вот тогда и узнаешь, что она думает о тебе и вашем браке. Тебе нечего терять. Женщинам нравятся смелые настойчивые мужчины. Возможно, Рахель проявляет сдержанность. Религиозная женщина воспитана не проявлять своих чувств к мужчине, пока она не замужем.
– Я так и сделаю. Спасибо, Хана.
На следующий день Хаим ждал Рахель в своей машине возле её дома. Она вышла на улицу и, увидев его «Dayatsu applouse», направилась к нему. Она сразу же ощутила его необычное волнение и спросила:
– У тебя всё в порядке?
– Я не совсем в этом уверен, – озадачил её Хаим. – Поедем в старый город? Мы с тобой вместе ещё ни разу там не были.
– Ну что ж, поехали. Мне нравится там гулять, – согласилась Рахель, полагая, что он предложил это неспроста.
Она решила не нарушать его планы и следовать за ним. Они оставили машину на стоянке у Сионских ворот и двинулись через Еврейский квартал вниз к Храмовой горе. Солнце клонилось к закату, но его ещё яркие косые лучи ложились на стены и плиты под ногами, заполняя насыщенным охрой светом всё пространство вокруг. На площади возле Западной стены мужчины в черных шляпах и кипах молились, стоя лицом к ней, и кланяясь в такт молитве. Немногие туристы и прохожие с интересом озирались по сторонам, осматривая место, где две тысячи лет назад происходили события, имевшие решающее влияние на мировую историю. Но рядом с ними находились мужчина и женщина в предвкушении своей собственной судьбы.