– Я попал в похожий переплёт, Женя, и я тебя понимаю. Будь, что будет.
Он обнял её, поднял на руки и понёс наугад в другую комнату, толкнув дверь плечом.
Ты не ошибся, любимый, это моя спальня, – прошептала она, обхватив руками его широкие плечи.
Яков бережно положил её на постель и покрыл поцелуями шею и лицо. Потом снял с неё платье, а она расстегнула его рубашку. Желание охватило его, и он повиновался его необоримому зову.
Когда Яков проснулся, Женя уже одетая, стояла рядом, смотря на него прекрасными серыми глазами.
– Яшенька, дорогой, я должна идти. Профессор Хаит будет оперировать, а я приглашена ассистировать.
– Мне тоже нужно на работу. Надо программу одну отладить. Управляющий просил сдать в эксплуатацию.
– Вот тебе ключ от квартиры.
Она положила его на письменный стол, нагнулась и с наслаждением поцеловала в губы.
– Это была бесподобная ночь. Ты потрясающий любовник, Яшенька.
– Подожди меня, я тебя довезу.
– Я доберусь сама. Есть прямой автобус, пятнадцать минут и я на месте.
До свидания, любимый.
Он услышал хлопок закрывающейся двери и сел на постели. Волшебная ночь любви сменилась ясным воскресным утром. Из открытого окна доносился привычный уличный шум. Начиналась рабочая неделя. Яков поднял с пола брюки и рубашку, оделся и, бросив взгляд на смятую постель, вышел из квартиры.
6
Яков понимал, что дома его ждёт непростое объяснение с родителями и предчувствие его обмануло. Когда вечером он вернулся с работы и, поздоровавшись, прошёл к себе в комнату, его окликнул отец.
– Яша, как дела?
– Беседер гамур21, папа.
– Ты нас не предупредил, что не придёшь ночевать. Мы с мамой волновались. В Израиле принято всегда знать, где кто находится.
– Я был уверен, что вернусь домой. Так получилось. И вообще, дорогие мамочка и папочка, Мне уже двадцать пятый пошёл. Я большой мальчик.
– Бывает, возраст приходит один. Ещё неделю назад ты терзался от любви к Рахель, – съязвил Илья Зиновьевич.
– Но она не оставила мне никаких шансов. Я похож на мазохиста?
– Илья, оставь его в покое, – осадила мужа Ребекка Соломоновна.
– Она влюбилась в меня. Это была её инициатива. Её мама и бабушка уехали в гостиницу на Мёртвое море.
– А позвонить нам можно же было?
– Я ведь тоже потерял голову. Вы не представляете, какая она…
– Яша, тебе решать, с кем быть. Надеюсь, у тебя есть голова за плечами.
Знаешь этот анекдот из армейской жизни? – пошутил отец, пытаясь снять возникшее между ними напряжение. – Кстати, сегодня по почте пришла повестка из военкомата.
– Да, я ожидал её, покажи.
– Она на столе. В воскресенье тебе нужно явиться туда. Там у тебя будет время подумать и повзрослеть.
Яков подошёл к столу, взял конверт со знакомой ему печатью и направился в свою комнату.
Женя позвонила ему на работу на следующий день. Трубку поднял Юваль.
– Тебя просят. У девушки очень милый голос. Наверное, красавица.
Яков усмехнулся и взял трубку.
– Яша, это Женя. Ты сегодня вечером свободен?
– Я получил повестку из призывного пункта. На следующей неделе начинаю службу. Мне нужно подготовить документы, собрать вещи. Кроме того нужно доработать несколько программ.
– А я пойду служить через год, когда закончу учёбу. А на сколько лет тебя берут?
– По закону мне положено полгода, но, похоже, меня ангажируют на год. Они во мне заинтересованы.
– Яшенька, тогда нам тем более нужно увидеться. Я ужасно скучаю.
Приезжай ко мне в семь.
– Договорились.
Они лежали на постели обнажённые, тесно прижавшись друг к другу. Окно спальни было распахнуто и свежий ветерок, залетая с улицы, касался спины, плеч и рук, и шевелил его длинные чёрные волосы. Минуту назад завершился казавшийся бесконечным акт любви, и Яков, согретый молодой горячей кровью, отдыхал, не выпуская её из объятий. Она, прекрасная в своей наготе, покоилась на его груди, разметав на подушке роскошные мягкие волосы. Страсть, охватившая их с самого порога, требовала покоя и отдохновения, чтобы овладеть ими снова. Он погрузился в сон, повинуясь неге, спутнице бурного соития и удовлетворённого желания.
Когда Яков проснулся, над городом царила необъятная звёздная ночь и тишина, льющаяся из открытого окна, нарушалась лишь отдалённым собачьим лаем из арабской деревни да изредка проезжавшей запоздалой машины. Женя смотрела на него, и её глаза светились отражённым светом уличного фонаря.