Козодоев рассмеялся и сказал:
– К чему такие страсти? Ведь я же говорю совершенно серьезно. Я вас и привез сюда только затем, чтобы предложить руку этой молодой особы. Заметьте, руку, а не сердце. Сердце завоевать – это уже ваше дело. Пока ей нужна ваша рука. Понимаете вы меня, ваше сиятельство: рука, то есть ваш графский титул. Вот зачем я вас разыскивал и разыскал. Ну, решайте с места в карьер: да или нет?
V
Красавица, которую предложил в супруги графу-босяку Козодоев, жила в соседней квартире. Чтобы попасть к себе, Софье Карловне стоило только перейти по площадке парадной лестницы и отворить дверь особым ключом.
– Стасик! Ты? – воскликнула она радостно, очутившись у себя и увидев еще с порога стройного молодого человека, с красивым, но нагловатым лицом. – Как ты здесь?
– Спрашивает еще! Что, у меня своего ключа нет? – засмеялся молодой человек. – Я знал, что сегодня решается твоя судьба, и пришел…
– Да, ты прав… он там… Козодоев привел его… Как он ужасен!
– Кто? Жених, который должен сделать тебя графиней?
– Да, он, – прошептала красавица.
– Скоро же старый аспид провернул дело! Ну, полно! Не горюй! – и с этими словами Стасик нежно привлек к себе Софью Карловну и поцеловал ее.
Красавица не сопротивлялась. Присутствие духа, холодность, которыми владела Софья Карловна при Козодоеве, теперь совершенно оставили ее.
– Стасик, милый мой, – заплакала она, – если бы ты знал, как все это ужасно…
– Что? Твое будущее замужество?
– Да… Евгений Николаевич говорит, что оно необходимо… Я согласилась с ним, дала слово, что выйду замуж за этого отщепенца, но теперь чувствую, что это выше моих сил.
– Откажись тогда!
– Не могу… не смею…
– Это почему же не смеешь? Что ты, раба этого Козодоева? Разве он может принудить тебя?
– Может, может! Ах, Стасик! Ты ведь ничего не знаешь…
– Все знаю, и даже больше, чем ты знаешь. Это говорю тебе я, Станислав Федорович Куделинский. Мы с тобой – старые друзья, и ты мне можешь поверить… Ведь Козодоев – вовсе не такой человек, чтобы заботиться о чужом счастье. Он все делает только для себя. Если он выкопал этого босяка-графа и назначил его тебе в мужья, то вовсе не для того, чтобы увенчать твою голову графской короной. Нет! Тут он проделывает хитросплетенную махинацию, и ты, Соня, для него – лишь средство в достижении цели.
– К чему же ведет он это сватовство?
– К чему? Да вот к чему: этот граф-босяк – завидный жених для такой бедной сиротки, как ты, моя птичка. Он – предпоследний представитель, хотя и по боковой линии, богатейшего, некогда рыцарского рода остзейских графов Нейгофов, и – представь себе! – сам ясно не знает этого. Что? Понимаешь, в чем тут суть?
– Смутно, милый…
– Какая ты несообразительная! Семья много лет тому назад отказалась от этого графчика, а он, чтобы выразить свой протест против отвергнувших его родственников, не нашел ничего лучшего, как удариться во все тяжкие. Со ступеньки на ступеньку он быстро опустился на дно, да и застрял там… Чу! Кто-то идет сюда… Не надо, чтобы нас видели так близко друг к другу!
Куделинский отстранился от Софьи Карловны и принял вид ведущего светскую беседу молодого человека.
В гостиную вошла Маша, горничная Козодоева.
– Барышня, – сказала она, кланяясь Станиславу Федоровичу, – меня к вам Евгений Николаевич прислали. Велели сказать, чтобы вы подождали их у себя… Они придут к вам, как только кончат разговор с гостем.
– Чудное что-то такое, что и в толк не возьму! Барин вовсю смеется, а их гость так и заливается, плачет.
– Вот как? – воскликнул Станислав Федорович. – О чем же это?
– А этого, барин, я уже знать не могу, – чудно только… Да, барышня, Евгений Николаевич велели сказать, чтобы вы не беспокоились, к ним не приходили, они сами к вам пожалуют, меня же до утра отпустили.
– Как это до утра? – спросил Куделинский.
– А так, я накрыла на стол, подала все, что следует, а Евгений Николаевич вышли ко мне, целковый дали и говорят: «Ступай, Марья, гуляй до завтрашнего радостного утра, ты мне не нужна и помешать можешь». Только вот приказали к вам зайти и предупредить.
Глаза Куделинского вдруг блеснули зловещим огоньком.
– Ну, идите, Маша, – сказала Софья Карловна, – веселитесь.
– Покорнейше благодарим, – поклонилась Марья. – Только как же вы-то останетесь, барышня, одне?… Ведь вашу Настю в больницу отправили. Прикажите, я останусь.