— Я лишь хочу, чтобы ты ответственно подошла к профессии твоего деда. Мало знать поверхностные детали, надо досконально разбираться во всех тонкостях и хитросплетениях пиратских традиций. Именно на этом стоит наша история. Если так небрежно относиться к ним, ни один пиратский капитан не подаст тебе руки. Или крюка.
— Я читала Кодекс, — пробормотала Алая Шельма, возвращаясь от насыщенного красного цвета к светло-вишневому, — Вчера два часа и сегодня час.
— И по-прежнему путаешь угловую петлю с фламандской[36]? А марсель считаешь слишком нежным, чтобы полоскаться на реях[37]?
— Я не виновата, что этот Кодекс писал человек, у которого в голове пусто, как в трюме старого клипера! — огрызнулась капитанесса, явно ощущая себя не в своей тарелке и смущенная подобным поворотом, — Там идиотские слова и совершенно архаичные понятия. Современному человеку невозможно это изучить в один день. Но я учу и, знаешь ли, делаю успехи!
— В этом я уверился еще третьего дня, — пробормотал дядюшка Крунч, — Когда Корди доложила тебе, что видит брандвахту[38]. Ты приказала отправить ее обратно на камбуз и подать взамен хороший ростбиф.
— Ты всегда останешься ворчливым наглым стариканом.
Абордажный голем издал тяжелый, исполненный укоризны, вздох.
— Я только надеюсь не дожить до того дня, Ринриетта, когда ты прикажешь открыть к ужину кингстоны, решив, что это сорт белого вина.
— Это все?
— Еще нет. Кроме того, ты слушаешь слишком легкомысленную музыку, которую не пристало слушать капитану пиратского корабля. Все эти фривольные песенки, либретто, куплеты… Тебе стоит привить хороший вкус! Что-то классическое, выдержанное, вроде «Баллады о черном ките» или «Ржавый Тесак» или…
Алая Шельма насупилась, ковыряя пол каюты квадратным носком ботфорта.
— Кажется, ты озаботился всеми сторонами моего капитанского развития.
— Не ерничай, Ринриетта, — поучительно произнес голем, — Я забочусь лишь о том, чтоб ты во всех отношениях стала образцовым пиратским капитаном. Будь уверена, твой дед хотел бы этого. И ты должна стремиться оправдать его ожидания, иначе никогда в жизни не отыщешь Во…
— Дядюшка!
Она метнула в голема такой взгляд, что тот пошатнулся, как от попадания восьмифунтового ядра.
— Ох, прости, Ринриетта, чтоб у меня язык приржавел… Я не нарочно, просто вспомнилось не к месту.
— Давай отложим этот разговор на другой раз, дядюшка. Если ты не заметил, у нас тут пленный. Первый наш пленный за все время. Или ты и это хочешь испортить?
Дядюшка Крунч пожал поскрипывающими гидравликой плечами.
— Пленный… Было бы о чем говорить. Какой-то мальчишка с полной котомкой хлама. Лишний рот на корабле.
— За него могут заплатить выкуп.
— Чем? Гайками? Ты сэкономишь казне Готланда расходы на палача и несколько футов веревки, если скинешь его в Марево — можешь отослать на Шарнхорст счет.
Алая Шельма сделала несколько размашистых шагов по каюте, попутно сметя под кровать панталоны и журнал со странной девицей.
— Хлам, гайки… Кажется, он сказал, что инженер?
— Помощник инженера, — пробормотал Тренч, радуясь тому, что его выдубленная ветрами кожа лишена способности так охотно и стремительно краснеть, как кожа капитанессы, — В некотором роде.
Капитанесса торжествующе усмехнулась.
— Вот тебе и выход! Это механик, дядюшка. Разве ты сам недавно не говорил, что «Вобла» вот-вот развалится прямо на ходу? Вот, пожалуйста. Нам на палубу, как спелое яблоко, падает механик. Между прочим, Корди целую вечность жалуется мне на текущий корабельный котел. Ее зелья проливаются наружу и затекают в рыбьи норы на нижней палубе…
— К этому я уже привык, — скрипуче вздохнул абордажный голем, — Не так давно я спускался в форпик за старыми мешками и проторчал там добрый час — какая-то вдохновенная плотва читала мне поэму собственного сочинения. Кстати, весьма небесталанно написанную, должен заметить…
— А Габерон уже месяц действует мне на нервы, требуя выверить прицел на его любимой карронаде, — глаза капитанессы внезапно сузились, — Впрочем, с Габероном у меня еще будет серьезный разговор… Это же механик, дядюшка Крунч!
— Механик! Тоже мне! Твой дед, Ринриетта, сам был мастером на все руки, мог заменить весь экипаж! Как-то раз, в долгом рейсе ему пришлось работать и за механика и за плотника и за кока! Самому! Полгода подряд!
— Об этом ты раньше не рассказывал, дядюшка. Что же с ними случилось? Растерзаны акулами? Погибли от баротравмы? Замерзли на сверхбольших высотах?
37
В данном случае обыгрывается многозначность слова «марсель». Оно может подразумевать как одноименный парус, так и сорт тонкой ткани.