Бесспорно, воплощение пушкинского духа в российской истории: он то сказывается в упорной воле к покорению пространств, к уходу одиноких экспедиций далеко за полярные широты (трудно представить, какой, к примеру, силой духа надо обладать, чтобы зимовать две-три зимы подряд на острове Врангеля), то в строительстве новых молодых городов в Сибири и на Дальнем Востоке под знаменитый рефрен из Маяковского «здесь будет город-сад», то в создании советских космических программ и запуске первого человека в космос.
Многие сегодня говорят, что наши огромные пространства с залежами полезных ископаемых всегда вызывали зависть у наших геополитических противников, и поэтому они готовили против нас экспансию. На самом деле все намного глубже и сложнее. Нам не прощали ни наши территории с нефтью и газом, ни «Газпром» как наше «национальное достояние», а другое «наше все» – нам не прощали Пушкина с его металлической тростью, с его покоренными сердцами и с его победами на ниве искусства и в жизни. Этот победительный дух из нас никак не могли вытравить. Вот что, несомненно, ощущает наш герой!
Когда молодой отставник Путин таксовал в 1990-е годы, это почти получилось. «Ребята, вы проиграли, вы побежденные», – убеждали тогда нас наши «партнеры». В 1990-е годы на могилах братков от «безутешных товарищей» иногда встречались такие погребальные надписи: «Братан, ты умер, понял?» А то, дескать, мало ли «братан» восстанет из мертвых и отомстит? Точно так же в 1990-е годы без особых церемоний похоронили Россию, и на ее могильном камне нацарапали что-то вроде: «Россия, ты умерла, ясно тебе?»
Даже статусные персоны, типа Андрея Козырева, в его бытность министром иностранных дел РФ (1990–1996 годы. – прим. ред.), всерьез убеждали, что Россия уже умерла. Когда к нему пришли переговорщики от Украины по совместным проектам, он лишь руками развел с деланным удивлением: «Какие проекты, какая общая стратегия? Да Россия – это мертвая страна!»
А вот такие «стойкие оловянные солдатики», как будущий президент, не верили сами и пытались переубедить других.
Это позже позволит Путину сформулировать в своей Мюнхенской речи истину о том, сто нынешнее противостояние – это не война за наши ресурсы и запасы, не за русскую платину, условно говоря.
Цель этой войны – умертвить и похоронить русский дух и объяснить популярно «пострусским» людям: «Вы умерли, ребята, и мы вас уже похоронили! Поняли?»
Это благодаря его команде Россия вдруг взяла и ожила, воскресла.
И в этом заслуга не только нашего необъятного пространства. В этом заслуга того неистребимого бунтарского настроения и жажды победности, которые проходят через нашу поэзию и литературу в целом, через огненного Достоевского, который прямо смотрел в глаза смерти, когда его, приговоренного к расстрелу по делу петрашевцев, держали под дулами наведенных винтовок, а он все равно не хотел завязывать глаза, через Льва Толстого, который не признавал никаких авторитетов над собой, кроме Бога, и и так далее. И, в конечном счете, воплощаются в политической воле Лидера.
Трепетное и органичное отношение Путина к Победе и победителям особо проявляется в его отношении к офицерскому сословию. Для него воплощением самого духа Победы является все наше имперское офицерство – сначала царское, затем советское, а ныне – российское. Как в каждом кусочке голограммы отражается вся картина, так в каждом офицере он стремится увидеть все наше офицерство, всю военную аристократию.
Президент ощущает себя, в первую очередь, русским офицером. Тем, кто знает, что во многих зарубежных воинских уставах прописано право каждого офицера, если он вдруг попал в плен, сдать врагу все сведения, поскольку главное в этой системе координат – выжить любой ценой.
А в нашем офицерском кодексе прописано другое правило – не сдавать и не предавать своих ни при каких обстоятельствах. Словно это не простой воинский устав, а кодекс чести самурая.
И это неспроста: даже во времена СССР наши офицеры считались, своего рода, советской элитой – воплощением стойкости и непобедимости.
Соответственно, Путин всегда обращал внимание на роль, отведенную офицерскому корпусу в разных странах. Если эта роль была значительной, это автоматически означало, что у государства хорошие перспективы. Вообще, для обеспечения настоящего и будущего любого народа, наиболее важны две категории людей в обществе – это философы и офицеры.