— Допросишься, — сквозь зубы прошипел Глеб и резко встал с противным скрежетом стула по напольной плитке.
Взгляд его был красноречив. Того и гляди, набросится причинять телесный вред и моральный ущерб. Мне бы испугаться и спрятаться или напрячься, найти что-нибудь тяжёлое и принять стойку, но я с необычным чувством заинтересованного предвкушения наблюдала, как он медленно, буравя меня тяжёлым серым огнём, наступал. Эдакий сильный и грозный медведь. Но я по непонятной причине уверена, что для меня он будет мягким и нежным. Надеюсь, моё чутьё меня не подвело.
Боковым зрением заметила, как доберман быстро поднял голову в нашу сторону и насторожился.
Глеб резко наклонился, рывком, без особых усилий, поднял меня на руки. Не успел он сделать и двух шагов по направлению, я так поняла, к лестнице на второй этаж, как собака мгновенно бросилась наперерез. Обнажив длинные клики, Царь свирепо зарычал и громко залаял, слегка прижав уши.
— Эй, друг, ты чего? — усмехнулся удивлённо он. — Я же пошутил. Да и хозяйка твоя не против, — кивнув на меня, сказал Глеб, словно просил, чтобы я подтвердила. А я и не против. Очень даже за.
— С Царём шутки плохи, — ответила я, разглядывая красивое, мужественное и одновременно слегка насмешливое выражение его лица. Повернулась к доберману: — Нельзя!
Он настороженно посмотрел на меня блестящими карими глазами, как будто спрашивая: «Ты уверена?».
— Нельзя! — повторила я команду чуть твёрже. Царь мгновенно расслабился, широко зевнул и пошёл обратно на полюбившийся ему тёмно-синий диван. — Молодец! Хороший мальчик, — похвалила я его.
Посмотрев на Глеба, я увидела, как он странно и неотрывно на меня смотрит.
— Что? — спросила я.
— Впервые вижу искреннюю улыбку на твоём лице. Ладно, пойдём. Слишком редко мы с тобой видимся, чтобы спорить и чаи хлебать.
— Да, есть вещи и поважнее, — вроде ответила спокойно, но прозвучало с иронией.
— Не то, что важнее. Просто я боюсь не успеть, — открывая дверь в спальню и не выпуская меня из рук, тихо ответил Глеб, не сводя глаз с моих губ. — Вдруг сейчас в твою ненормальную голову снова придёт какая-нибудь шальная идея. А я и оглянуться не успею — упорхнёшь, как Варакушка.
— Кто? Вара… — не дал мне спросить, прижавшись к моим губам.
Он целовал меня сильно, страстно и порывисто с каким-то отчаянным упоением. Словно, на самом деле, дико тосковал и остро желал всё то короткое время, пока мы не виделись. А я отвечала с не меньшим пылом и горячностью. Запах его кожи кружил голову, а тело доводило до умопомрачения.
Неужели скучала? Да, наверное, но не по Глебу, а по его искусному телу и умелым рукам. А это не одно и то же.
Шумно и часто дыша, он скатился с меня наполовину. Я попыталась выбраться полностью и отодвинуться от горячего и влажного тела, отдышаться и вернуть холодную голову, что было не так просто. Глеб отодвинулся, помогая мне, но потом мягко, но настойчиво, обхватил ручищей за живот и притянул спиной к своей могучей груди. В этой позе было невероятно уютно и комфортно, но слишком это как-то интимно и трогательно, что ли. А последнее мне не подходит.
Давая себе ещё немного времени, я лежала и думала, почему с ним настолько хорошо. Все чувства, действия как будто ярче, глубже, острее и эмоциональнее. Словно я перешла на новый уровень наслаждения. Глеб, безусловно, хороший и опытный любовник. Но в этом ли только дело? У меня были разные мужчины, немного, но всё же. Никто из них не вызывал во мне столько чувственности и желания. Всё, что было до совершенно не то…
Опасно. Можно привыкнуть. И что тогда будет после?..
— Дана… — шёпотом позвал меня он, зарывшись лицом в мои разметавшиеся по подушке волосы. Глеб глубоко и медленно дышал моими волосами. Каждый его горячий выдох пробуждал тысячи мурашек на коже и трепет откуда-то глубоко изнутри.
— М-м-м?
— Ты совсем не веришь в любовь?
— Не ожидала от тебя такого вопроса, — усмехнулась я.
— Ответишь? — мягко спросил он, прижимая меня к себе всё плотнее. Его тёплая ладонь лежала на моей груди, не задевая шеи. Я чувствовала, словно моё сердце билось в его руке. И не могу сказать, что это ощущение мне понравилось. Скорее, насторожило.
— Верю. Просто считаю, что это чувство доступно далеко не каждому, точно так же как честность, порядочность, верность.
— Интересно, — задумчиво ответил он.
— Что за Варакушка?
— Это красивая, маленькая птичка, с ярко-голубым пятном на грудке. К этой пташке я очень неравнодушен, — улыбаясь, сказал Глеб. — Лет в восемь-девять меня отвезли в деревню и там в кустах я увидел её. Она поразила меня не только своим окрасом, но и заливистым пением. Потом у взрослых я спрашивал названия птицы с ярким голубым пятном, но они отмахивались от меня и говорили, что такой нет, и я всё выдумал. Я даже специально перерыл много энциклопедий и нашёл-таки название. Варакушка означает «дразнить» и «подражать». Встретить её трудно, она сторонится людных мест. Кстати, если удастся поймать её, то она отлично приживается в клетке.
— Ты поймал? — спросила я, умиляясь историей из детства.
— Нет. Пока, — тихо ответил он, целуя меня в левое плечо и обнимая сильнее. — Но я в процессе, — добавил странным тоном, так что мне показалось, будто речь велась вовсе не о пташке.
— Нет хуже доли, чем жить в неволе.
— Что означает этот символ? — резко сменил тему он.
Когда до меня дошёл смысл вопроса, я непроизвольно напряглась всем телом. Скидывая его удерживающую руку со своей груди, я зло сказала:
— Отпусти, — и злилась я вовсе не на него и даже не на его вопрос. Злилась я на свою слабость. Сама виновата. Какого, спрашивается, хрена я здесь разлеглась? Сама же нарушаю свои правила. Вот и получаю по заслугам.
— Тише-тише, — мягко, но ещё крепче удерживая меня, сказал Глеб. — Я понял, без вопросов.
— Пусти, — твёрже повторила.
— Прошу тебя, останься, — сильнее обнимая меня и целуя за ухом, просил он. — Пожалуйста!