– Тебе больно? – спросила Брина и поняла, как трудно сильному человеку стать таким слабым и беспомощным хотя бы на время. Он открыл свои зеленые глаза и произнес, уклоняясь от ответа:
– Ни к чему тебе искать защиты у одного волка от другого, – и с улыбкой сожаления слабым жестом показал на Фрича, а потом на себя.
Он лишь однажды видел, что зверь встал на сторону Глиндора, но и тогда это было в сущности для безопасности Брины. Слова сакса вызвали у Брины лишь улыбку, и задумчивая грусть отразилась в ее глазах. Она так мечтала, чтобы золотой волк стал ее таким же верным спутником, как и серый.
– Я лишь хотел остановить тебя, чтобы поговорить. – Вульф заметил улыбку девушки, посчитав ее причиной простую нерешительность. – Пока Глиндор не начал подсматривать за нами, мне очень нравилось встречаться с тобой. – Его упоминание о постоянном надзоре деда заставило Брину вспомнить об их первом прерванном страстном порыве. Она знала, понимала опасность, какую таит в себе его красота, но… в молчании склонив голову набок, она рассматривала его сильное тело, не потерявшее даже сейчас ауру физического совершенства. Оно было так притягательно, что она смотрела и смотрела, не в силах оторвать взгляда.
– Я обещаю, что не трону тебя, – поспешил уверить ее Вульф, мягко улыбнувшись, что только усилило его очарование. Взгляд зеленых глаз был таким искренним, что невозможно было усомниться в его честности.
Брина опустила глаза и, проведя ладонью по спине зверя, произнесла:
– Спокойно, Фрич, никакой опасности нет. Вульф в удивлении поднял брови, увидев, как волк сразу же расслабил мускулы, прикрыл глаза и тихо заурчал под рукой девушки, почесывавшей его за ушами. Можно было подумать, будто зверь понял все обращенные к нему слова.
– Не могу поверить, что этот свирепый волк ручной и слушается тебя во всем.
Брина с усмешкой взглянула в зеленые глаза, в которых сквозили боязнь и недоверие к ее четвероногому другу.
– Ты не понял, – сказала она, – Фрич не домашнее животное, он не ручной, он просто мой друг и защитник. Я нашла его маленьким осиротевшим щенком. Вырастила его и надеялась, что он вернется в лес. Он вновь стал свободным и диким, но всегда приходит ко мне на помощь и защищает меня… – Брина села на траву в тени соседнего дерева и прислонилась спиной к его стволу. Вульф, превозмогая слабость, осторожно улегся на пышную траву рядом с девушкой. Он был так близко, что Брина даже чувствовала тепло его сильного тела, как тогда, в минуту их страстных объятий. Вспомнив об этом, она сжала кулаки так, что ногти побелели и вонзились в ладони. Как трудно было сдерживать себя и противостоять соблазну.
– Ты ходишь по лесу и подбираешь всех сирот и больных? «Наверняка эта девушка с удивительным сердцем с равной заботой и нежностью выхаживала и волчонка, и меня», – подумал Вульф.
Он смотрел на нее и, любуясь густыми тяжелыми прядями ее волос, колышущимися на ветру, тоже вспомнил минуты их сердечного порыва, когда эти волосы шелковыми лентами скользнули по его коже. Но огонь этой страсти погас под потоком гнева старого колдуна, так и не успев разгореться.
С того дня она старалась не встречаться с ним взглядом – слишком велика была опасность поддаться соблазну.
И он в свою очередь проклинал себя за то, что позволил себе эту слабость. Вульф обещал себе больше не прикасаться к девушке. И теперь они сидели, каждый погрузившись в воспоминания о кратких мгновениях счастья.
Брина не осмеливалась поднять глаза, она боялась, что выдаст свои мысли. Она вновь заставила себя вспомнить, как он обещал жениться на ней. Безусловно, все обещания были лживыми, девушка изо всех сил хотела в это верить. Но ей не удавалось себя разубедить, и мысль о союзе с этим прекрасным молодым саксом вновь и вновь возникала в ее душе. В конце концов, предложение было сделано, и она, свободная женщина, вольна связать свою жизнь с тем, с кем захочет. Увлекшись своими мыслями, они вдруг заметили, что пауза между вопросом и ответом слишком затянулась. Наконец девушка пожала плечами и тихо сказала:
– Я думаю, скорее это они находят меня. – Но почему это случается, она не могла объяснить.
– Не сомневаюсь, что именно так оно и есть, – с усмешкой Вульф взглянул на Фрича, который живой стеной встал между ними. Конечно, все животные, люди и прочие божии твари, способные почувствовать, как нежна и милосердна эта душа, обращаются к ней со своей болью.
Его слова поразили Брину. Она удивилась, как этот сакс, столь чуждый идеям друидов, смог понять, как тесно связана она со всем живым вокруг, как сильно в ней сострадание и сочувствие. Хотя, может быть, он подразумевает под этим лишь заботу о своих питомцах, столь распространенную среди людей. Но ее связывали более крепкие нити со всеми существами, не прирученными человеком, не оторванными от тайных сил природы, тех самых сил, что дали ей чудесный дар исцелять телесные и душевные раны. Задумавшись, она принялась рассматривать свои сплетенные пальцы.
– Я слышал, как соловей вторил твоей песне на рассвете. – Вульф вспомнил о чудесном зрелище, что ему посчастливилось увидеть.
Брина польщенно улыбнулась и потупила глаза. На нежные щеки легли тени от густых ресниц.
«Неужели этот чужак хоть что-то понял? – подумала она. – Тогда не придется объяснять ему то, что она не вправе разглашать непосвященному. И как он сможет понять то, что скрыто от него?» Пытаясь как-то скрыть противоречивые чувства, обуревавшие ее, Брина стала в задумчивости разглаживать пальцами складки платья на коленях.
Видя, как тонкие нежные пальцы скользят по грубой коричневой домотканой юбке, Вульф почувствовал некоторую неловкость и поспешил сменить тему разговора. Он порылся в памяти в поисках подходящего предмета для беседы, но все, что пришло ему в голову, было чревато недомолвками и непониманием. Казалось, все темы, близкие Брине, сводились к колдовским секретам, а разговоры о политике и дворцовых интригах были совершенно чужды и непонятны ей, не имевшей понятия о тщеславии и честолюбии. Наконец он остановился на теме, казавшейся ему совершенно безобидной. Он положил руки под голову и спросил:
– У тебя есть еще родственники, кроме Глиндора?
«Странно, – подумал Вульф, – что я раньше не задумывался об этом, хотя видел, что старик и девушка живут в лесу уединенно и не поддерживают никаких связей с внешним миром». Здравый смысл и христианский образ мышления подсказывал ему, что в кельтских общинах, где сильны кровные связи, невозможно жить изолированно от своих родичей. Трудно поверить, что все племя отвернулось от них. Скорее это прекрасное создание было видением, порождением чар колдуна.
Брина подозрительно взглянула на Вульфа. Он лежал так близко, что мог дотронуться до нее рукой.
«Очень неосмотрительно с моей стороны», – подумала девушка. Глаза сакса были закрыты, и она невольно залюбовалась. Сколько сильной мужской красоты было в его лице, покрытом бронзовым загаром, так красиво оттеняющим блеск его золотых волос. Высокие скулы, красивый прямой нос, мощная нижняя челюсть – все дышало благородством и спокойствием.