— Слезай и заставь ветви сгнить.
— Похвала от тебя? Неужели мне не послышалось. — спрыгиваю и касаюсь ветвей пальцами, мысленно приказываю сгнить, и они повинуются. — А я сегодня в ударе!
Собираюсь подойти к Ворону, но застываю в нескольких шагах внимательно всматриваясь в тень.
— И что тебя испугало? — спрашивает с насмешкой.
И он прав. Я ощутила страх. Ведь его тень искажается, на ней появляются красные глаза, и я вижу, как от нее в мою сторону тянутся руки с длинными острыми когтями.
— Твоя тень. Она… — принимает правильные очертания. — Была странной.
— Как я выгляжу для тебя?
— А?
— Опиши мою внешность. — в его руке появляется сигарета.
— Зачем?
— Хочу понять, что ты видишь, Виолетта. Только смотри внимательнее, подключи свою силу. — выпускает кольцо дыма.
— Высокий, молодой, тебе на вид не больше тридцати. Прямые темные волосы, зеленые глаза, аккуратные черты лица. Кожа без изъянов. Это все, что могу сказать о тебе.
— Попроси ее помочь. Сила знает, какой я, она подскажет, если хорошо попросишь. — усмехается и пускает еще одно кольцо.
Делаю глубокий вдох и на несколько секунд закрываю глаза. Обращаюсь к силе, прошу ее открыть мне истину, хоть и не понимаю, что должна увидеть. Открываю глаза и невольно отшатываюсь назад. Бегло осматриваюсь боясь сделать вдох, ведь пещера кардинально преобразилась.
Из стен тянутся костлявые руки, а кристальная вода превратилась в черную живую жижу с множеством глаз. И я слышу шёпот, кто-то просит о помощи, просит закончить страдания.
Возвращаюсь взгляд на Ворона, и он действительно преобразился. Я вижу огромные черные крылья, волосы стали длиннее и чуть растрёпаннее, а трава в его глазах сверкает. Но это мелочи по сравнению с изменениями в окружении.
— Он знает… Он владеет… Забери!
Резко оборачиваюсь, услышав женский голос за спиной.
Смех Ворона заставляет вновь взглянуть на него.
— Посмотри на себя.
Делает взмах рукой и вокруг меня врастают зеркала. Мои глаза светятся так же, как и его, они имеют тот же цвет. А в русых волосах проступила седина. Но больше пугают мои ярко-выраженные вены зеленого оттенка.
А позади меня вновь виден силуэт. Едва различимый, но это точно женщина. Замираю, ведь она склоняется к моему уху.
— Обмани его… Забери!
Мой облик принимает естественный вид, но тяжело дышать. Сгибаюсь и пытаюсь откашляться. Зеркала падают и превращаются в пыль.
— Т-ты видел ее? Женщину, силуэт. — слова даются с трудом, будто в горле что-то застряло.
— Если это отголосок твоей силы, то видеть можешь только ты. Что-то говорила?
— Нет. — качаю головой.
Пока не разберусь, что она имела в виду, Ворону лучше не знать.
— Но то, что вижу ее, пугает.
— Сила не способна причинить тебе вред, ведь ты для нее сосуд.
Хлопает в ладони и готовлюсь оказаться в магазинчике, но вокруг вырастает кладбище. То самое, на котором похоронена бабушка. И передо мной ее могила.
Ворон хватает за локоть и не позволяет упасть. Я была ослаблена еще в пещере и очередной импульс ударил по голове.
Вижу шикарные цветы, которые растут вокруг надгробия, и я их не садила. Сторож еще в первый мой приход сказал, что земля здесь гиблая, ничего не приживается, кроме мерзкой травы и мне не стоит тратить силы, чтобы как-то облагородить могилу. И в этом не ошибся. Только у надгробия бабушки есть зелень.
— Почему мы здесь?
— За правдой. — Ворон отпускает меня и обходит могилу, кладет руки на крест и закрывает глаза. — Мы были знакомы с ней. Она была моей ученицей, и куда прилежнее чем ты.
Глотаю каждое слово.
— Но ее мало интересовал баланс. Она научилась сосуществовать с силой для того, чтобы прожить свою лучшую жизнь. Но ей каким-то образом навязали тебя. Подкинули младенца и попросили защитить. Вы не связаны кровно. Но у вас одна сила. Только учить тебя она не решилась. Она видела в тебе человека и считала, что Миндус ошибся.
Его слова шокируют. Но их принятие дается легко. Я много думала, анализировала и у меня была мысль, что бабушка была связана с Ви, с силой Земли, ведь она обожала цветы и пока у всех соседей они умирали в нашей квартире все цвело. Но то, что мы не связаны кровно больно бьет по сердцу. Как бы там не было, она для меня родной и самый близкий человек.
— Сколько тебе лет?
Открывает глаза и вижу в них то, чего не было до этого — удивление.
— Тебя волнует это?
— Да. Остальное уже не имеет значения. С мертвого не спросишь, и пусть мы не связаны кровно, но это никак не повлияет на нашу связь.
— Понятно. — постукивает по кресту. — Но я не человек, у меня нет возраста. Я существую вне времени и просто выполняю поставленную задачу. Когда исчезнет последний Ви — исчезну я. Или же ты подаришь мне вечную жизнь, если исполнишь свое предназначение. Ведь тогда Ви станут сильнее и их станет больше.
— А если я откажусь?
— Ты не откажешься. Ты слишком… — щелкает пальцами. — Сердечная. Ты понимаешь, но не хочешь признавать, что теперь судьба всего мира только в твоих неумелых руках. И раз сила уже говорит с тобой, то учись управлять ей каждую секунду своей жизни.
Отводит взгляд в сторону, туда, где проходит похоронный процесс. Толком не рассмотреть, далеко от нас, но плач все равно слышен.
— Идем. Попрощаешься.
— Я? С кем?
— Такая любопытная, но такая нетерпеливая.
Не спеша идет в нужную сторону спрятав руки в карманы, а я пристраиваюсь рядом. Он больше не проронил ни слова. Мы шли, слушая плач, который становился громче. У свежей могилы семь человек. Пять ревущих женщин, батюшка и мужчина лет сорока.
Всматриваюсь в портрет с черной лентой, который держит одна из женщин и кровь стынет. Павел Игоревич. Смотрю на Ворона, но его взгляд направлен на могилу.
— Его время вышло. Но он был слишком слаб, чтобы помочь тебе и защитить. Но просил передать тебе это. — достает из кармана белую бусину. — Часть его браслета. И его извинения за то, что скрывал правду столько лет, но он дал обещание.
Подкидывает бусину, и я ловлю двумя руками. Она теплая, на удивление.
— Мне не за что его извинять. Жаль только, что не удалось пообщаться до его смерти. — прячу бусину в маленький карман рюкзака. — Ворон! — мой голос напрягся от увиденного.
Из-за могил на той стороне процессии показались волки, которых видела тогда в пещере, пять огромных и пугающих. И они медленно приближаются к людям, а те стоят словно ничего не замечают.