Недалеко от магазина есть кафе, именно туда зову Ворона. Занимаем один из дальних столиков, и я сразу заказываю несколько жирных блюд, а вот Ворон ограничился только чашкой холодного кофе.
— У тебя нет потребности в питании. Удобно. — не спрашиваю, просто обрисовываю факт.
— Удобно. — его взгляд с кабинета не изменился, но такой же пристальный, но при этом Ворон не капается в моей голове, я не чувствую проникновения.
— Есть ощущение, что хочешь что-то сказать, но почему-то не делаешь этого. А мне казалось сейчас мы в таком положении, что секретов быть не должно.
Меня накрывает такой голод и желание сладкого, что не в силах сопротивляться беру кубик сахара и кладу в рот.
— У меня не было имени пока не оказался среди людей. Но не желая контактировать с созданиями Создателя я не стал подражать традициям и не выбрал для себя земное имя. Но, чтобы учить Ви мне пришлось позаимствовать имя и жизнь того, кто обучал их до меня. Осознавал, что долго скрываться среди людей не смогу, мне нужно окружить себя энергией Ви, чтобы запутать тех, кого послали за мной. И тогда Ви было больше и осуществить задуманное проще. Я просто убил сущность, которая изначально выполняла мою роль. Я просто занял его место.
— Не жалеешь?
— Первое время боролся с желанием сжечь каждого, кто приходил ко мне. Потом просто принял ситуацию. Учить проще, чем выполнять ту работу, которую делал до этого. И потом у меня появился шанс изучить Ви. Тогда этот феномен был уникальным даже для Создателя, ведь никто не ожидал, что сила может существовать в человеке, а тем более развиваться.
— А может есть еще такие, как я? Может где-то на другом конце Земли? Что если нам нужно искать не третью маску, а подобных мне?
— В видении был один избранный. И раз есть ты, то другого существовать не может.
Задумываюсь над сказанным. Жаль, ведь если бы я был такая не одна, то у людей было куда больше шансов.
— Кстати, а как Миндусы не почувствовали, что ты не тот, кем кажешься?
Обещала себе не думать о ситуации в доме, но вопрос волнительный.
— Но ты ведь тоже не чувствуешь. — усмехается. — Или изо всех сил пытаешься не почувствовать? Миндусы не всесильны, Виолетта. Каждый отвечает за свою силу и единицы могут выйти за пределы установленных рамок, поэтому они не лучшие бойцы, если не найдется тот, кто их организует. Но ты другое дело.
Повторяет за мной и берет кубик сахара.
— У тебя нет рамок, сила в тебе может быть безгранична. Но ты все еще слишком человечна, сама блокируешь свои возможности. — тянет ко мне руку и упирается пальцем в лоб. — Увидь мою истинную натуру и ты станешь сильнее, Цветок.
Глава 25
Подхожу к подъезду и дергаю дверь с облупившейся краской. Когда-то это место цвело, пахло жизнью, а сейчас нагоняет тоску. Стены подъезда изрисованы пошлыми каракулями и расписаны неприличными надписями, плитка грязная и липкая, хочется выскочить на улицу и отряхнуться, но вместо этого медленно переставляю ноги и поднимаюсь на третий этаж.
Дверь в квартиру черная, выгоревшая. Срываю оградительную ленту и щелчком открываю остатки двери. В нос бьет запах гари. От когда-то прекрасной и светлой квартиры остались только черные стены. Вхожу в одну из комнат и закрываю глаза, вырисовывая образ того, как все выглядело раньше.
Еще с улицы по черным окнам поняла, что меня не встретят с объятиями, меня не встретят вовсе. И я готовила себя мысленно к подобному исходу, но оказалась не готова. От боли сжимается сердце. И я давно не плакала, но наворачиваются слезы.
Вхожу в комнату, которая когда-то была кухней и подхожу к дальнему углу. Несколько раз простукиваю пяткой по половице и приседаю, услышав иной звук. Тайник на месте. Но в нем пусто. То, зачем я пришла сюда, исчезло. И это плохой знак.
Спускаюсь на улицу и на ватных ногах дохожу до остатков скамьи, состоящей из одной плоской палки давно не видавшей краски. Сажусь и закуриваю. Тяжелый дым проникает в легкие и вынуждает закашляться.
— Решила наведаться домой.
Дергаюсь от его голоса и выставляю ладонь, для защиты.
— Ворон. — сверлю его взглядом.
Вокруг меня всегда защита, но он сумел подкрасться незамеченным из-за моего подавленного состояния. Сегодня я потеряла много Ви, а они были нужны мне для других целей, а не такой пустой растраты. Они должны были стать щитом в основной битве. Придется собирать дальше.
— Где Виолетта?
— В надежном месте. Она вымотана и уснула.
Он сбежал с поля боя, ничего не сказав и прихватил ее с собой. Вреда не причинит Виоле, ведь я чувствую, что у него свои планы на нее. И в чем-то они схожи с нашими. Не удивлюсь, если желает заполучить власть, когда Создатель будет свергнут, наверняка думает, что сможет обойти меня и Мидусов. Но я ему глотку перережу, если попробует.
А пока он мне выгоден. Дополнительная защита для Виолы.
— Стиль сменил?
Он многие столетия придерживался одного образа, по нему же остальные Ви узнавали его, но теперь выглядит куда современнее. И ему к лицу.
— Да, решил поэкспериментировать.
— Ясно. Пока Виолетта на тебе. — возвращаюсь на скамью. — Нам нужно запутать следы, связаться с остальными убежищами и подготовить отряды для обороны. Пусть она пока научится управляться с тем, что успела забрать. И больше не смей ее одну оставлять. Когда придет время я найду тебя.
На Виолу возложена главная миссия. Она должна найти третью маску. Почувствовать ее, а после использовать. Только ей будет это под силу. Нам крупно повезло, что родился такой ребенок.
— Как грубо и меркантильно. — усмехается. — Продолжишь делать вид, что не почувствовала в ней свою дочь?
В ушах раздаётся громкий удар сердца. Медленно поворачиваю голову в его сторону.
— И пришла ведь сюда, чтобы убедиться. — лезет в карман брюк и достает браслет с красивыми переливающимися бусинами. — Позаимствовал у Виолетты пока спит.
Подкидывает, а я ловлю двумя руками.
Именно его пыталась найти в тайнике. И этот браслет не спутаю ни с каким другим. На самой мелкой бусине три насечки, которые я сделала своими ногтями еще в тот день, как родилась моя кроха. Кроха, которую я всего пять раз прижала к груди, прежде чем отдать по сути совершенно посторонней женщине. Отдать и оставить. Но не забыть. Я вспоминала свою дочь каждый день на протяжении всех восемнадцати лет. Но не могла вернуться, не могла даже приблизиться к ней, чтобы взглянуть одним глазком, чтобы не навлечь беду, не тревожить силу внутри нее.