— Откуда слезы? — решаю присесть на край стола.
Ее плач беззвучный, но я чувствую глубины ее души.
Виолетта сокровище её разбитого сердца. Я не знаю, что такое материнская любовь и в целом теплые чувства между родителями и детьми, но точно понимаю, что Валерия облажалась. Вероятнее она желала дочери самого лучшего, но и не могла ожидать, что «судьба» столкнет их в такой ситуации.
— Знаешь, Ворон… — делает большой глоток, голос хриплый от слёз и невыплаканной боли. — А ведь мы в похожей ситуации. Я тоже полюбила существо, которое не назвать человеком. И все отдала, чтобы сохранить наш союз… Свою свободу, свою семью, свою репутацию, даже свою душу, кажется. Разве это не безумие? И куда меня это привело… Скажи, вы ведь не способны на любовь, да? Вы не люди, вам не понять теплые чувства, не осознать чувства другого. Вот скажи мне, — она уже пьяна. — для чего тебе моя дочь? Ты ведь… Ничего не чувствуешь к ней.
Смотрю на нее и мне ее жаль. Сильная женщина, управляющая Миндусами и ставшая вторым врагом отца, после меня, сейчас выглядит жалкой и слабой.
— К моему удивлению я обнаружил, что и у нас, бездушных существ, есть чувства. Только пробудить их может один единственный человек. Человек, способный сформировать в этой пустой груди то, что вы называете сердцем. — хлопаю себя по груди. — И для меня такой человек Виолетта. Я учил ее контролировать силу, а она научила меня испытывать чувства. И это странное ощущение.
Глотком осушаю бокал.
— Поэтому, ты ошибаешься, говоря, что мы ничего не чувствуем. Но, да, мы чувствуем иначе. Наши чувства глубоки, всепоглощающи, и они не похожи на ваши, человеческие. Они не такие… Нежные, что ли. Они — мощный, неукротимый поток энергии, который может как созидать, так и разрушать. Одно я понял наверняка — ради Цветка я готов испепелить все на своем пути. И всех.
— Не думала, что буду пить с первым принцем. — вытирает слезы. — И слышать его признания в любви к моей дочери. Скажи, Ворон, ты ведь правда на нашей стороне?
— Тебе бы поспать. Если бы я был против вас, то уже уничтожил все, что есть здесь.
— Я не устала. Просто немного расслабилась.
— Вижу. — пристально смотрю на нее. — Спи. — щелкаю пальцами.
Валерия подчиняется, закрывает глаза и тут же засыпает слегка сползая. В этой комнате есть диван или что-то напоминающее его. Беру ее на руки и перекладываю на него. К утру она нужна мне бодрой и готовой сражаться.
Выхожу из комнаты, прикрыв дверь и собираюсь вернуться к Цветку, но мое внимание привлекла мощная волна энергии.
— Какие быстрые.
Я не ждал их сегодня. Но раз пришли, то отец почувствовал угрозу.
Хлопок в ладони и окружение преображается, раскладывается на частицы и собирается вновь. Я оказываюсь на границе леса в темноте, которая не вызывает дискомфорта, ведь она мне теплее солнца. За невидимым барьером стоят те, кого послал отец. Их маски поблескивают, ловя лунные лучи.
— Привет, братья. — первым нарушаю тишину.
Воздух вокруг нас загудел от накаленной силы, теперь в нем ощущается сыростью и витает предчувствие приближающейся катастрофы. Мы будто тени от деревьев стоит друг против друга. Братья, объединенные силой, разделенные жаждой власти.
— Здравствуй, Каэль. — средний брат снимает маску и вижу его лицо, испорченное шрамами, как карта древнего мира.
Тысячелетие не слышал имя, данное мне отцом. Его знают только те, кого я когда-то называл близкими. Но я отрекся от своего имени и прошлого, когда выбрал свой путь. Сейчас я Ворон, и предпочту оставить именно это имя.
— Дэриан. — еще раз приветствую кивком.
Он тот, кого люди когда-то называли «Раздором» или «Войной». А младшего — Райана — величали «Голодом».
— Зачем пожаловали? — у меня нет страха перед ними.
Не задумываясь переступаю барьер и оказываюсь за его пределами. Даже во сне Виолетта мощный замок, им не проникнуть внутрь, пока она охраняет территорию.
— Значит отец сказал правду… — Дэриан возвращает маску на лицо. — Ты не просто предал нас, ты перешел на сторону нашего врага.
— А ты стал проницательным.
Земля задрожала.
— Мы пришли за избранной! — выкрикивает младший и его окружает изумрудное пламя.
Земля содрогнулась вновь, раскалываясь под напором силы, вырвавшейся из Райана. Изумрудное пламя, подобное взбесившейся стихии, взметнулось вверх, образуя вихрь, который угрожал поглотить всё вокруг.
Его попытка напугать не сработала. Я не пошевелился. Но ответил ему своей тёмной и древней, как сама ночь, силой. Воздух загудел громче от столкновения двух противоположных сил — холодного мрака и яростного пламени.
Дэриан, лицо которого скрывает маска, остался невозмутим. Но он поднял руку, и из земли вырвались каменные щупальца, стараясь удержать наш бушующий вихрь.
— Я не предавал. — мой голос звучит спокойно, но достаточно громко, чтобы услышали. — Я выбрал свой путь.
Райан, ослеплён яростью и жаждой мести, он не слышит меня. Его пламя усилилось, напоминая о безумной, голодной стихии, которая готова поглотить всё, что встанет на её пути. Каменные щупальца Дэриана трещали под его натиском, грозя рассыпаться в прах.
— Что ж, меньше слов. Вы ведь пришли за Избранной. — моя темная энергия мощными волнами выплескивается наружу, я не предпринимаю больше попыток сдержать ее. — А я здесь, чтобы защитить ее. Нападайте, братья.
Одного моего взгляда хватает, чтобы каменные щупальца среднего рассыпались и превратились в пыль.
— Не братья мы тебе! — рявкает Райан и в его руках формируются огненные сферы.
Этот бой не будет легким, но я приложу все усилия, чтобы не проиграть.
Я жду атаку Райана, готовясь отразить его огненные чары. Но вместо пламени, мир внезапно содрогается от ледяного урагана. Это не просто ветер — это шквал, пронзительный, ревущий, словно разъярённый зверь, с силой, способной вырвать деревья с корнем. Воздух загудел, завыл, и массивные стволы, изломанные и сломленные, повалились на землю с оглушительным треском. Я инстинктивно отшатнулся, уворачиваясь от падающих гигантов, чувствуя на коже ледяное дыхание бури. Земля под ногами содрогнулась от её силы, но столкнувшись с невидимым барьером за моей спиной буря остановилась.
Райан, пользуется моментом — мгновением затишья между порывами ледяного вихря — обрушивает на меня залп огненных сфер. Ярко-оранжевые шары, пылающие яростью, несутся ко мне, но едва приблизившись, гаснут, поглощенные плотной тьмой, которую я создал вокруг себя, как непроницаемый щит.