По воспоминаниям баронессы С.К. Буксгевден, «император был очень вынослив; только в самые холодные дни он надевал пальто, обычно он выходил в военной тужурке, какую постоянно носил; он не любил тёплой одежды и поддевал только вязаную кофту под тужурку. После прогулки он заходил к императрице, и немного ранее десяти часов начинался его деловой день. Первый разговор был с гофмаршалом, с которым он просматривал лист своих обязательств на текущий день. Ровно в десять часов начинались аудиенции министров. Каждого из них государь принимал отдельно. Министры приносили с собой пачки бумаг, которые государь оставлял у себя для внимательного чтения. На каждом документе он ставил свои заметки карандашом и зачастую просиживал до поздней ночи, чтобы ознакомиться со всеми бумагами.
Николай II не имел секретаря и делал всю работу сам, даже накладывал государственные печати на конверты перед тем, как их передать для отправки. Ни одна бумага не оставалась на его столе — он всегда прочитывал и возвращал всё без задержки. Его работа в течение царствования всё время увеличивалась, так как появлялись новые министерства и департаменты.
Большое количество материалов, с которыми министры могли бы справиться сами, всё же представлялись на рассмотрение государя. Настоящая причина этого заключалась в том, что министры предпочитали не нести ответственности в некоторых случаях...»
Трудолюбие и ответственность — эти качества четыре царевны и царевич переняли от отца в полной мере. Ещё одна из ярких отличительных черт всех детей Николая II — милосердие, желание благотворить, идущее от души, чуждое всякого фарисейства. Отец всегда подавал в этом отношении дочерям и сыну достойный пример.
«Он был щедр и много помогал, жертвовал на пенсии из своих личных доходов. У государя не было никогда денег с собой. Однажды, когда он был в провинциальной церкви на обедне, староста подошёл с тарелкой. Я увидела большое смущение среди членов императорской семьи, сзади которой я стояла. Великая княжна Татьяна Николаевна наклонилась ко мне: “Не могли ли бы вы одолжить отцу десять рублей золотых?” — спросила она шёпотом.
Я вынула монету и сунула ей в руку. А на другой день я получила посылку с личной печатью государя. В ней была маленькая, из чудной голубой эмали коробочка, в которой лежала золотая десятирублёвка, на небольшой бумажке государь написал: “От благодарного должника щедрой заимодавице”» (из воспоминаний баронессы С.К. Буксгевден).
Человек сильной воли
Мы уже говорили о том, что государь, безусловно, воспринимался супругой и детьми как глава семьи. Этому во многом способствовали его необыкновенная выдержка и сила воли — качества, о которых едва ли не слово в слово рассказывают всё более или менее близко знавшие государя. «Тщательно скрываемая болезнь наследника объясняет многое в жизни императорской четы, — пишет баронесса Софи Буксгевден о трагедии царской семьи — наследственном заболевании царевича Алексея гемофилией. — Они всегда надеялись, что будет найдено какое-нибудь средство для лечения недуга. Это было тяжким испытанием — постоянное беспокойство за жизнь любимого ребёнка, которое вдобавок они должны были скрывать и даже улыбаться. Умение владеть собой у государя помогало ему в этом. Сдержанность была второй его натурой. Многие спрашивали: отдавал ли он полностью себе отчёт в трагичности некоторых событий? — настолько спокойно было его отношение, настолько скрытно было выражение его лица. На самом деле это была маска».
«В своих основных, главных, крепко им продуманных и выношенных убеждениях он не сомневался никогда, — писал флигель-адъютант А. Мордвинов. — Сомнения вызывали лишь подробности тех путей, которыми он стремился возможно лучше, без особых потрясений подойти к намеченной цели.
В глубине это была душа нежная и чувствительная, хотя он делал всё, чтобы скрывать свои порывы и не давать им вырваться наружу. Наивность, жар, горячее убеждение других — всё это в его глазах, вероятно, казалось “странным” знаком чрезмерной уверенности в себе, чего он так не любил.