— Даже очень, — улыбается она. — Я как раз велела сунуть его в ванну, чтобы он попарился, этот несчастный завшивевший землекоп.
— Тем лучше, — отвечает Познанский, — тогда вы, может быть, уже знаете о судьбе, постигшей мое ходатайство о том, чтобы этот достойный джентльмен был прикомандирован к нашему скромному военному суду.
— Представления не имею, — говорит сестра Клер.
— В таком случае придется начинать издалека, с самой Троянской войны.
Он спокойно и остроумно излагает тайные трения между оперативными группами к западу и востоку от Мааса, объясняя, что в силу этих трений батальон Бертина отклонил ходатайство и теперь его положение безнадежно. Если бы дивизия не грузилась уже на платформы, если бы его превосходительство фон Лихов не был уже всеми помыслами на восточных полях, то оперативное командование Западной группы, без сомнения, настояло бы на своем, так как право на стороне Бертина; нельзя отказать штабу дивизии в предоставлении ему для службы в канцелярии солдата, способного нести лишь гарнизонную службу: сменяют даже годных к строевой службе людей. После долгих пререканий ландштурмист Бертин был бы отчислен из своей войсковой части а штаб дивизии Лихова. По если боги заняты, то торжествуют гномы; так оно и будет, если в дело не вмешаются высшие силы,
— Более высокие, чем командир дивизии? — изумляется сестра Клер. — Где вы их возьмете?
— Одна такая сила нам известна, она совсем поблизости, — отвечает Познанский.
Сестра Клер густо краснеет.
— Это глупая сплетня, — говорит она и подымается.
— Высокочтимая милостивая государыня, — отвечает Познанский, продолжая сидеть, — разрешите мне еще раз на две минуты сделать вид, будто я не понял, что вы меня прогоняете. Наверное, и у вас создалось впечатление, что этот Бертин достаточно долго был под тяжким гнетом и что он уж теперь в очень плохом состоянии. Предположим, что он продержится еще полгода, если до тех пор не-разорвавшийся снаряд или граната не вышибут из него дух. В ближайшие дни его можно перевести на более спокойную работу. Нужно ли загромождать предрассудками то, что просто, человечно и в то же время полезно для дела? Конечно, мне известно, что это сплетня. Без сплетен человек не в состоянии прожить, а высокие военные сферы представляют собой особую общественную среду, с особыми интересами и, следовательно, с особыми сплетнями; и все же крупица правды всегда найдется даже в такого рода сплетне. Поэтому я предполагаю, что кронпринц имел честь быть вам представленным и пил чай в вашем доме, за вашим столом. Разве, когда я советую вам как-нибудь, при случае, позвонить высокопоставленному лицу не сегодня, не завтра, а, скажем, в ближайшее воскресенье, я требую от вас слишком многого? Позвонить и попросить об одолжении, которое, по нашему мнению, полезно для мыслящей общественности, не только для личного знакомого. Разве в Берлине вы не сделали бы этого без всякого труда, не находя в этом ничего особенного?
Сестра Клер вновь садится. На щеках от румянца остался лишь розовый след, она задумчиво рассматривает кончики туфель и щиколотки в толстых шерстяных чулках.
— Не хотела бы я встретиться с вами на суде, господин доктор, как с адвокатом противной стороны, — говорит она, подняв на него глаза.
— Сударыня, — серьезно отвечает Познанский. — Этого я бы и сам остерегся. Процессы против святой Женевьевы не выигрывают.
Сестра Клер нетерпеливо качает головой.
— Мы разговариваем, как два дурака. Я не могу сделать того, что вы предлагаете. Здесь не Берлин, кронпринц-не кавалер, а я не дама. Я сестра милосердия, то есть в лучшем случае унтер-офицер, а кронпринц — генерал-полковник и командующий целым фронтом. Надеюсь, вы понимаете, что требуете от меня чего-то необычного, неслыханного.