- Быть может закроете свои грязные пасти, уроды? – грозно вскликнула она Пандалам, что вызвало у них только томный, медлительный смех, который уже успел всем поднадоесть.
- Послушай, шавка, мы тебя вчера зря пощадили что ли? – еще более грозно, чем она, по завершению смеха, крикнул центральный и самый мощный Пандал. – Чего это ты отвечаешь за этого недовоина?
- Хочу и отвечаю! – огрызнулась она, совсем не испытывая никакого страха перед махиной. Егор посмотрел на нее взглядом надежды и тут же испытал дикий стыд перед ней за свое сегодняшнее поведение. Он укорял себя за то, что ведет себя как пятилетняя девочка и не имеет даже капли храбрости. Но в этот момент он вспомнил Апдейтленд. Вспомнил, как влияние того места лишило его здорового и логичного страха, но от этого ничего не стало хуже. Он не показывал своего страха и от этого отношение к нему было наоборот более уважительным. Он осознал, что страх – это лишь побочный эффект встречи с чем-то новым. Новым и неизведанным. Страх – это ложка дегтя в бочке с медом, где медом является любопытство и познания.
- Я и сам могу за себя отвечать! – крикнул он Пандалу, развернувшись и подойдя к нему в упор. От одного только шумного вздоха монстра, Егор сразу же забыл все, что осознал пару секунд назад и отшагнул обратно.
Люди, стоящие рядом с проходами и отвечающие за поднятие пластин и выпуск гладиаторов наружу, с диким интересом наблюдали за акробатическими номерами шутов, которые уже разошлись на полную катушку и выдавали тройные, а то и четверные сальто мортале. Оба накаченных мужчины облокотились на рычаги, позабыв об ее предназначении, и пластина с гладиаторами в одном из проходов начала подниматься вверх.
- Такой смелый, Эдуард? Тогда желаю тебе удачного полета! – наконец ответил ему Пандал и схватив за голову, выкинул в только что открывшийся проход. Алиса беззвучно вскрикнула и пристально наблюдала за «красивым» Егора.
- А-а-а-а-а-а-а! – донесся громкий и звонкий крик Егора, раздавшийся по всей арене, что сбило шутов с панталыку, и уже сформировавшие из своих тел пирамиду, клоуны, начали пошатываться и по очереди валиться вниз. Егор, находясь в прочных и тяжелых доспехах, держа в руках длинное копье (протазан), приготовился к падению, до которого оставалась пара-тройка секунд. Как только эти мгновения прошли, мальчик с грохотом упал на один из роялей, пробив копьем в нем дыру, а при окончательном приземлении разгромил его в щепки.
- Дошутились, клоуны? – крикнул кто-то из толпы и все остальные неистово заржали, заставив встающих с земли акробатов покраснеть от стыда и разочарования. Со всех трибун посыпался раскатистый, издевательский хохот. Люди ждали, когда шуты наконец сделают что-то не так, упадут или покалечат друг друга, что как раз и произошло, чтобы унизить их и самоутвердиться в своем более высоком общественном статусе. Даже Королева позволила себе хихикнуть и бросить в облажавшихся акробатов гнилой баклажан.
- Мы сейчас все исправим! Подождите немного, вам же нравилось! – кричал маленький Кривляка, искренне не понимая почему из-за одной ошибки, которая принадлежала даже не им, а какому-то пацану в доспехах, люди их унижают. Малыш оглянулся на остальных своих товарищей и увидел, что они уже и не стараются что-то предпринять.
- Проваливайте отсюда, дайте посмотреть на гладиаторов! – хором начали вопить люди, топать ногами и стучать кулаками по хрупким трибунам. Опора под людьми начала шататься и рыцарям ничего не оставалось, как увести с арены неудачников, чтобы народ прекратил буянить.
- И-извините… - растерянно крикнул вслед уходящим с руками за спиной шутам, Егор, но на него никто не обратил внимания. Никто, кроме Джестера. Джестер злобно посмотрел на мальчика и в своих фантазиях уже танцевал на его трупе. Шут снова начал закипать, но рыцари-охранники не дали ему вырваться и сделать хоть что-то противозаконное.
Шуты исчезли со сцены. Пандалы дружно держали железную пластину над головами и не давали ее опустить обратно, издевательски ухмыляясь в лица ужаснувшимся мужчинам, не сумевших выполнить свою элементарную работу. Уильям, сидящий прямо за троном Королевы, наблюдал за скрывающимися из виду шутами. Он действительно им сочувствовал. Сочувствовал, ведь когда-то и они были друзьями. Вместе выступали, веселились и вместе получали «по заслугам» за плохие выступления, но потом все изменилось. Уильям примкнул к политической должности, хоть и скрывал это. Когда все догадались, что он, вместе со своим семейством Томбсонов доносит на всех, кого угодно правительству, от него все отвернулись. Но на самом деле он выбрал правильные путь, хоть и полный лжи, лицемерия и лести. Хочешь жить – умей вертеться…