Уорнер стоит все еще так близко ко мне, но я с трудом могу слышать, как он дышит. Моя голова все еще тяжелая, и мое сердце все еще колотится у меня в груди, но я успокоилась настолько, что в состоянии дышать немного легче теперь.
Уорнер смотрит на меня сверху вниз.
Он задерживает пристальный взгляд на мне на мгновение, прежде чем закрывает глаза.
Резко выдыхает. Смотрит вверх.
— Хорошо, — говорит он.
Кэнджи смотрит на него. — Подожди…что?
— Я вернусь завтра в четырнадцать ноль-ноль, чтобы провести вас в ваше новое жилище.
—Черт побери. Уинстон подпрыгивает на кушетке. — Черт побери, черт побери, черт побери.
— У тебя есть вещи? — Уорнер спрашивает меня.
Я киваю.
— Хорошо, — говорит он. — Пойдем.
Глава 2 9
Уорнер держит мою руку.
У меня достаточно энергии только, чтобы сосредоточиться на этом единственном, странном факте, поскольку он ведет меня вниз по лестнице и в гараж. Он открывает дверь танка и помогает мне прежде, чем закрыть ее за мной.
Он залезает с другой стороны.
Включает двигатель.
Мы уже на дороге, а я моргнула только шесть раз, как мы вышли из дома Адама.
Я до сих пор не могу поверить в то, что только что произошло. Я не могу поверить, что мы все будем работать вместе. Я не могу поверить в то, что я сказала Уорнеру, что делать, и он послушал меня.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Это странно: я никогда не чувствовала себя настолько в безопасности или такое облегчение от того, что я рядом с ним. Я никогда не думала, что смогу чувствовать себя таким образом, с ним.
— Спасибо, — я шепчу, благодарная и виноватая, так или иначе, во всем, что произошло. В том, что оставила Адама позади. Теперь я понимаю, что сделала такой выбор, который не смогу отменить. Мое сердце все еще разбито. — На самом деле, — я повторяю. — огромное спасибо. За то, что пришел, чтобы забрать меня. Я оценила.
—Пожалуйста, — говорит он. — Я прошу тебя - прекрати.
Я неподвижна.
—Я не могу переварить твою боль, — говорит он. — Я чувствую ее так сильно, что это сводит меня с ума… пожалуйста, — говорит он мне. — Не грусти. Не страдай. Не чувствуй себя виноватой.
Ты не сделала ничего плохого.
— Извини.
— Не извиняйся, — говорит он. — Боже, единственная причина, по которой я не собираюсь убивать
Кента, это — потому что я знаю, что это расстроит тебя еще больше.
— Ты прав,— говорю я через мгновение. — Но не только его.
— Что? — Спрашивает он. — Что ты имеешь в виду?
— Я не хочу, чтобы ты убивал кого-либо вообще говорю я. — Не только Адама.
Уорнер смеется острым, странным смехом. Он выглядит почти чувствующим облечение. — У тебя есть какие-нибудь другие условия?
— Нет, на самом деле.
— Ты не хочешь меня исправить, что ли? У тебя нет длинного списка вещей, над которыми я должен работать?
— Нет,— я смотрю в окно. Вид такой мрачный. Такой холодный. Покрытый льдом и снегом. — В тебе нет ничего такого неправильного, чего бы уже не было во мне,— говорю я спокойно. — И если бы я был умна, я бы сначала выяснила, как исправить себя.
Мы оба молчим некоторое время. Напряженность настолько густая в этом небольшом пространстве.
—Аарон? Я говорю, все еще наблюдая за пролетающим пейзажем.
Я слышу небольшую заминку в его дыхании. Нерешительность. Это первый раз, когда я использовала его имя так небрежно.
— Да? — Говорит он.
— Я хочу, чтобы ты знал, — говорю я ему, — что я не думаю, что ты сумасшедший.
— Что? — Он поражен.
— Я не думаю, что ты сумасшедший.— Мир размывается вдалеке, поскольку я наблюдаю его через окно. — И я не думаю, что ты — психопат. Я также не думаю, что ты — больной, изворотливый монстр. Я не думаю, что ты — бессердечный убийца, и я не думаю, что ты заслуживаешь смерти, и я не думаю, что ты жалок. Или глуп. Или труслив. Я не думаю, что ты — что-либо из того, что люди говорят о тебе.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
Уорнер смотрит через ветровое стекло в замешательстве.
— Нет? — Его голос такой мягкий и такой испуганный, что я могу едва слышать его.
— Нет, — говорю я. — Я так не думаю. И я просто считаю, что ты должен знать. Я не пытаюсь исправить тебя, я не думаю, что ты должен быть исправлен. Я не пытаюсь превратить тебя в кого-то другого. Я просто хочу, чтобы ты был тем, кто ты на самом деле. Потому что я думаю, что я знаю тебя настоящего. Я думаю, что я видела его.
Уорнер ничего не говорит, его грудь поднимается и опускается.
— Меня не волнует, что кто-либо говорит о тебе, — говорю я ему. — Я думаю, что ты хороший человек.
Уорнер теперь быстро моргает. Я слышу, как он дышит.
Вдох и выдох.
Неравномерно.
Он ничего не говорит.
— Ты... веришь мне? — Я спрашиваю через мгновение. — Ты чувствуешь, что я говорю правду? Что я действительно именно это имею ввиду?
Руки Уорнера сжаты вокруг руля. Его пальцы белые.
Он кивает.
Только один раз.
Глава 30
Уорнер до сих пор не сказал мне ни одного слова.
Мы в его комнате сейчас, Делалью с его любезностями Уорнер быстро отпустил. Это чувство, такое знакомое и странное вернулось здесь, в этой комнате, в которой я находила и страх и комфорт.
Сейчас я чувствую себя хорошо.
Это — комната Уорнера. И Уорнер, для меня, больше не является кем-то, кого стоит бояться.
Эти последние несколько месяцев изменили его в моих глазах, а последние два дня были полны открытий, от которых я до сих пор не могу оправиться. Я не могу отрицать то, что я смотрю иначе на него теперь.
Я чувствую, что понимаю его так, как никогда прежде.
Он похож на испуганное, измученное пытками животное. Существо, которое всю его жизнь избивали, подвергали насилию, и держали в клетке в отдалении. Его принудили жить так, как он никогда не просил, и никогда ему не предоставлялась возможность выбрать что-либо иное. И хотя ему дали все инструменты, чтобы убить человека, он слишком эмоционально измучен, чтобы использовать эти навыки против собственного отца — того самого человека, который научил его быть убийцей. Потому что, так или иначе, каким-то странным, необъяснимым образом, он все еще хочет, чтобы его отец любил его.
И я понимаю это.
Я действительно, на самом деле, понимаю это.
—Что произошло? — Уорнер, наконец, говорит мне.
Я сижу на его кровати; он стоит у двери, уставившись на стену.
— Что ты имеешь в виду?
— С Кентом — говорит он. — Ранее. Что он тебе сказал?
—О. — Я вспыхиваю. Смущенная. — Он выгнал меня из своего дома.
— Но почему?
— Он сошел с ума, — объясняю я. — Из-за того, что я защищала тебя. Из-за того что я вообще пригласила тебя.
— Ох.
Я могу почти слышать, как наши сердца бьются в тишине между нами.
—Ты защищала меня, — говорит Уорнер наконец.
—Да.
Он ничего не говорит.
Я ничего не говорю.
— Так, он сказал тебе уйти,— говорит Уорнер, — потому что ты защищала меня.
— Да.
— И это все?
Мое сердце колотится. Я внезапно занервничала. — Нет.
— Были и другие причины?
— Да.
Уорнер моргает, глядя на стену. Не двигаясь. — Вот как.
Я киваю.
Он ничего не говорит.
—Он был расстроен, шепчу я, — потому что я не согласилась с тем, что ты сумасшедший. И он обвинил меня — я колеблюсь — в том, что я влюбилась в тебя.
Уорнер резко выдыхает. Касается рукой дверной рамы.
Мое сердце бьется так быстро.
Глаза Уорнера приклеены к стене. — И ты сказала ему, что он — идиот?
Дыши. — Нет.
Уорнер поворачивается в вполоборота. Я вижу его профиль, неустойчивый взлет и падение его груди. Он смотрит прямо на дверь сейчас, и ясно, что ему стоило больших усилий, чтобы заговорить. — Тогда ты сказала, что он сошел с ума? Ты сказала, что он должно быть не в своем уме, чтобы сказать подобное?