В 1964 году Мария Александровна получила извещение, что дело Е. А. Максимовой прекращено из-за отсутствия состава преступления.
Мария Александровна давно на пенсии. Она член партии с 1940 года. Работала на высоких государственных постах в своей республике.
Татьяна Александровна получила звание заслуженного врача Карельской АССР. В настоящее время тоже на заслуженном отдыхе.
Мужа ее репрессировали в 1937 году и реабилитировали после войны (посмертно).
ЧУДО РЕВОЛЮЦИИ
Роман о партизане и чекисте Щетинкине
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Великая доблесть о себе молчит.
1
Тайга вплотную подступала к полотну железной дороги. Это была Великая Сибирская магистраль. Каких-нибудь полгода назад по ней бесконечным потоком шли из Владивостока в Омск, столицу колчаковского правительства, эшелоны с продовольствием и солдатами.
Теперь все замерло. На участке протяженностью в двести верст хозяйничали красные партизаны Щетинкина и Кравченко. Впереди каждого эшелона приходилось пускать бронепоезд.
Весна 1919 года. В распадках еще снег. Деревья погружены в легкий, прозрачный сумрак.
В зарослях пихтача стоял человек в шинели, в папахе с красной звездой и смотрел, как партизаны закладывают мины под рельсы. Лицо у человека было строгое, сосредоточенное, выражало нетерпение.
— Ну, что там, Уланов?.. — крикнул он, обращаясь к кому-то невидимому.
— Пока ничего, Петр Ефимович, — отозвался Уланов с наблюдательной вышки.
Томительно тянулись часы. Наконец послышался взволнованный голос Уланова:
— Петр Ефимович, бронепоезд!
— Бронепоезд пропустить! — распорядился Петр Ефимович. — Подойдет эшелон — взрывать!..
Раздался взрыв. Эшелон со скрежетом свалился под откос, из разбитых вагонов выкатывались бочки, вываливались мешки с мукой. Выскочили из леса партизаны с берданками и японскими винтовками.
Петр Ефимович первым спустился к месту катастрофы. Губы искривлены, брови резко сдвинуты. Он пихнул носком сапога одну из бочек.
— Вскрыть!
— Топленое масло, Петр Ефимович. Зачирелое…
— Паутов, приходуй: масла — два вагона, муки белой — две тысячи пудов… Все отправить в Баджей, в центральный отдел снабжения. Мобилизуйте подводы у семеновских мужиков. Поспешайте! Сейчас вернется бронепоезд…
— Пути разобрать, товарищ Щетинкин?
— Разобрать!
Бронепоезд «Генерал Духонин» в самом деле скоро появился.
Петр Ефимович Щетинкин скомандовал:
— Все в укрытия! Линию пусть восстанавливают. А когда станет уходить — пускайте под откос…
Звенели, выли и грохотали рвущиеся снаряды. Партизаны сидели в бревенчатом блокгаузе, ослепленные и оглушенные.
— Ну и жарит! Аж завидки берут, — восхищался Щетинкин.
— Нам бы столько снарядов! — откликнулся Уланов. — В Красноярск и Ачинск давно бы Советскую власть вернули…
— Вернем, Василь, не все сразу.
После артиллерийского налета из бронепоезда выскочили ремонтники, занялись восстановлением железнодорожного полотна. Им не мешали.
Ремонт закончен, насыпь опустела. Бронепоезд двинулся на запад, медленно набирая скорость.
Далеко он не ушел. Грохот вновь расколол таежную тишину — бронепоезд сорвался в пропасть.
— Пасхальный подарок адмиралу Колчаку… — проговорил Щетинкин удовлетворенно.
Когда Колчаку доложили о гибели бронепоезда «Генерал Духонин» и товарного состава, «верховный правитель» пришел в неистовство. Он немедленно созвал своих министров и генералов.
— До каких пор, я вас спрашиваю?! — набросился Колчак на генералов. — До каких пор эта красная банда будет держать нас за горло?! Семь месяцев они пускают наши эшелоны под откос, лишают нас продовольствия, обмундирования, вооружения. Сибирская магистраль перерезана. Связь с Дальним Востоком фактически прервана. Они захватили в плен почти три тысячи наших солдат и офицеров. Кто перед вами, господа генералы, кто? Наполеон? Ганнибал? Какой-то штабс-капитанишка Щетинкин из рязанских плотников — вот кто! Отвечайте, почему вы это терпите?..