Под штыками наших бесстрашных солдат погибло большое количество горцев, и сам Кази-мулла заплатил жизнью за свое фанатичное и безумное предприятие. После его смерти порядок был восстановлен, кавказские народы были устрашены этим новым поражением, видели в нем еще одну причину подчиниться могуществу нашей армии. Весь джарский край, где уже много лет свирепые лезгины ожесточенно сопротивлялись, поспешил выразить свою покорность и предоставил заложников.
1 сентября император покинул Петербург для того, чтобы совершить поездку по империи. Мы направились в Лугу и в Великие Луки, где Его Величество принял парад нескольких полков гренадерского корпуса, которые весьма отличились в ходе последней кампании против польских бунтовщиков. Эти войска уже получили пополнение и полностью сохранили прекрасную выправку, которая была для них характерна до войны. На почтовой станции мы встретили несколько сот польских пленных, которые должны были влиться в ряды нашей армии. Император внимательно осмотрел их одного за другим, спросил, в каких частях они служили в польской мятежной армии и выслушал отчет офицера сопровождения об их хорошем поведении. Он отобрал несколько человек для службы в гренадерах, других — для полков, расположенных в Финляндии, остальные должны были служить на балтийском флоте. Я раздал им денег, и они продолжили свой путь, совершенно удивленные и восхищенные тем, как к ним отнесся государь, против которого коварный соблазн заставил их кощунственно поднять оружие.
К ночи мы приехали в Смоленск — город, знаменитый в несчастных анналах нашей истории, который во времена смуты и Лжедмитриев более года осаждали все польские силы. Он был разрушен бомбардировками, обезлюдел от голода и сражений, и был разграблен победителями, раздраженными столь долгой и кровавой обороной. Два века спустя город был сожжен гранатами, которые Наполеон дождем обрушил на него, штурмуя всеми войсками, которые покоренная Европа предоставила в его распоряжение. На протяжении многих лет Смоленск был только грудой обломков, покинутых жителями. Император Александр начал поднимать его из руин, а император Николай завершил дело, предоставив значительные суммы и построив новые предприятия. Все было новым и все работало. Встречавшиеся там и сям печные трубы и обломки стен свидетельствовали еще о разрушениях, которым подвергся этот древний город, но он уже восстанавливался на всем своем протяжении. Красивые дома украшали улицы, общественные учреждения дополняли городской вид, церкви были восстановлены. Предместья украшали прекрасный госпиталь и просторные казармы, все здесь свидетельствовало о возвращении достатка и о заботах правительства. Император осмотрел все с такой энергией и таким зорким взглядом, которые направляли его заботу о достатке и процветании своей империи. Он отдал приказания по улучшению состояния дел, о новом строительстве, о восстановлении древних стен Смоленска, которые за два века два раза видели врагов России, прилагавших все свои усилия для того, чтобы разрушить этот вход в империю.
На дне рва укреплений он увидел хрупкий и скромный памятник в честь великой и благородной преданности Энгельгардта, который предпочел расстрел на этом месте постыдной службе французам. Император пожелал сохранить для будущих веков этот гнусный поступок наполеоновского генерала, приказавшего убить русского за верность своей стране и своей присяге, и отдать долг уважения добродетели Энгельгардта. Он приказал соорудить на этом месте памятник из гранита и металла, более подходящий для подобного случая. На полях сражений, там, где Наполеон разворачивал свои многочисленные легионы, император принял парад двух пехотных полков, затем мы двинулись дальше на Бобруйск. Эта огромная крепость привлекла его особое внимание, там он во всех деталях осмотрел как уже законченные сооружения, так и находящиеся еще в стадии строительства. Эта крепость была спешно частично вооружена в прошлом году, когда соседние с польскими губернии своим брожением заставляли опасаться волнений окрестного населения. Император был очень доволен достигнутыми там успехами и выразил благодарность офицерам, которые ими руководили.