Из Воронежа мы направились в Рязань, где наша коляска остановилась у подножия лестницы красивого и древнего собора, одного из самых прекрасных сооружений России. Та же восторженная толпа окружали императора. Затем он остановился в огромном доме, принадлежавшем человеку по фамилии Ройман, который вначале имел маленькую лавку, но тяжелым трудом и честными сделками нажил огромное состояние. Он достойно использовал свое богатство, помогая бедным, способствуя украшению родного города и делу обучения сирот. На его средства было открыто большое количество лавок, благотворительных домов и госпиталей. В остальном, город был малоинтересен, его промышленность и торговля были развиты незначительно.
В связи с поздним временем года дожди уже начали размывать дороги. В Рязанской губернии они были ужасны настолько, что это даже трудно было себе представить. Глинистые и разбитые тысячами голов рогатого скота дороги вели в Москву, делая их осенью почти непроезжими. Император разгневался и решил по приезде в Петербург поручить министрам разработать и просчитать новую систему дорог, которые из разных концов страны вели бы в Москву. В дальнейшем он с большим упорством следил за реализацией этого полезного плана, за исполнение которого его благодарили бы все новые поколения торговцев и путешественников.
Для того, чтобы проехать 200 верст, отделяющих Рязань от Москвы, потратили почти два дня. К моей величайшей радости здесь удалось отдохнуть несколько дней от тряски на скверных дорогах. Мы остановились в древней Москве только на трое суток. Как и всегда жители города и общество были счастливы видеть своего государя. Через 36 часов пути по тракту мы приехали в Петербург. Там императрица ожидала родов, и любовь к ней его августейшего супруга ускорила наше возвращение. Через несколько дней императрица родила своего четвертого сына великого князя Михаила.
В течение того лета, уже фактически независимый государь Египта Мухаммед-Али, продолжил свои приготовления к нападению на своего законного государя турецкого султана. Он уже нарушил границы земель, доверенных его управлению, а его сын Ибрагим-паша, как завоеватель и бунтовщик, вошел в соседние провинции. Войска султана уже отступали перед ним, он атаковал крепости, призвал население к бунту или относился к нему, как к враждебно настроенному. Ибрагим не скрывал планов своего отца уничтожить то могущество, которое со времен Магомета управляло мусульманами, и в случае необходимости дойти до самого Константинополя для того, чтобы сбросить султанский трон. Он открыто провозгласил реформирование империи, уничтожение европейских нововведений, возврат к древним обычаям и одежде их предков. Недовольные этими изменениями и униженные бедствиями последней войны против России турки с удовлетворением слушали подобные обещания и очень слабо защищали интересы своего государя, который почти полностью потерял любовь народа введением этих антинациональных и антирелигиозных изменений.
Правитель Египта Мухаммед-Али с сыном Ибрагим-пашой.
Плохо управляемая и колеблющаяся армия султана отступала перед египетскими войсками, ее дезертиры увеличивали количество ее врагов и облегчали им победу. Обещавшие Оттоманской Порте свои посреднические услуги Англия и Франция не сделали ничего для того, чтобы остановить захватническое наступление Мухаммед-Али. Всегда доброжелательный и лояльный в своей политике император видел в крахе турецкой империи событие, непосредственно касавшееся России и противоположное ее интересам. Он был готов оказать помощь войсками с тем, чтобы остановить продвижение Ибрагима, и предложил Англии и Франции честное сотрудничество с тем, чтобы предотвратить крах Оттоманской империи. Они отклонили это предложение, не отвергая его окончательно, и употребили все свое влияние на диван для того, чтобы заставить его отказаться от выгодного и спасительного действия императора Николая. Все, чего мы смогли добиться, было желание и разрешение Порты на поездку нашего представителя в Египет для переговоров. Выбор императора пал на генерала Муравьева, который долгое время сражался с турками по ту сторону кавказских гор, и хорошо знал характер и обычаи этого народа. Он сел на корабль в Крыму, прошел через Босфор и Дарданеллы и появился в Александрии. Мухаммед-Али принял его со всеми внешними знаками уважения и даже преданности к пославшему его государю. Их встречи носили совершенно доверительный характер и были чужды интригам английского и французского консулов. Сохранив все достоинство выражений, приличествовавших России, Муравьев требовал прекращения военных действий и подчинения султану, обещая в обмен посредничество перед Блистательной Портой с целью достижения сторонами полюбовного согласия по условиям окончания преступной агрессии Египта. Мухаммед-Али высказал свидетельства своего уважения и доверия и, не колеблясь, тут же направил своему сыну Ибрагиму однозначный приказ прекратить наступление. Это был почти негаданный успех миссии нашего генерала. Ибрагим остановился, и турки получили возможность перевести дух. Но к несчастью вечно подозрительная Порта и вечно ревнивые Англия и Франция свели на нет благоприятный результат этих переговоров. В Египет был направлен приближенный султана Халил-паша, тот самый, кто был послан в Петербург благодарить императора за благоприятные условия Адрианопольского мира. Его корабль бросил якорь в Александрии рядом с кораблем, доставившим генерала Муравьева, и без согласования с последним униженно появился перед Мухаммедом-Али. Он не скрыл от него чувства страха, царившего в Серале, и тем самым дал врагу своего государя ясное представление о том, в каком выгодном положении он оказался, и о тех малых средствах, которыми располагал султан, для того, чтобы сопротивляться его захватническим планам. Муравьев поднял якорь и через Константинополь вернулся в Россию. Порта слишком поздно заметила сделанную ею оплошность. Англия и Франции были рады поспособствовать этому и тем самым нейтрализовать благоприятное влияние России. Вскоре после этого турецкий представитель был вынужден покинуть Египет, а военные действия были возобновлены.