В качестве начальника Главной императорской квартиры я нес целиком всю ответственность за личную безопасность императора. Увидев собственными глазами, сколь слабая защита окружает государя могущественной России, я ужаснулся — 400 человек пехоты и 600 кавалеристов, вот и вся наша сила. А ведь мы двигались по завоеванной земле, где неприятель, активно поддерживаемый населением, мог в любой момент опередить нас и захватить силой. Я принял все меры предосторожности, которые были в моих силах, но сердце мое билось очень сильно. Мы двигались по той же дороге, по которой раньше направлялись в Шумлу, она же была единственным путем для наших транспортов. На ней кучами была разбросана падаль, которая отравляла атмосферу. Из-за отсутствия фуража и особенно воды погонщики бросали своих быков, которые подыхали один за другим. Вечером довольно поздно мы приехали в небольшой город Козлуджи, где разбили лагерь невдалеке от построенного редута, который защищал стоянку казаков, оставленных в этом месте. Не успели мы составить оружие в козлы, как во весь опор примчался казак и попросил защитить небольшой продовольственный обоз, который был атакован турками на подходах к нашему лагерю. Я немедленно отправил помощь, но неприятель уже отступил, после того, как убил нескольких возчиков и распряг быков.
А.С. Меньшиков.
Для того чтобы установить сообщение с моим братом, я направил отряд в горы между Шумлой и Козлуджей, которые он постоянно удерживал, и где со дня на день ожидал нападения. Я был далек от того, чтобы предполагать, что присланный им в ответ рапорт окажется последним письмом, которое я получил от моего дорогого и достойнейшего брата.
Тем временем, князь Меншиков, вернувшись с осады Анапы, высадил свою пехоту в Каварне и собирался отправиться к Варне. В это же время весь флот стал на якорь у варнского порта. Туда же с отрядом был направлен генерал Делинсгаузен с тем, чтобы прикрыть высадку и усилить ее. Затем он должен был создать цепь между Варной и Козлуджей для защиты проезда императора. Нам требовалось миновать лес и пройти по пересеченной местности, где неприятель ежедневно тревожил наши коммуникации. Делинсгаузен не давал о себе знать, и нам пришлось дожидаться его в небольшом лагере перед Козлуджей, который был мало приспособлен для этого в силу своей невыгодной позиции. Ожидание было невыносимо потому, что мы оставались в неведении по поводу безопасности нашего будущего пути. Таким образом, в небольшой солдатской палатке мы провели день 22 июля, именины императрицы-матери, который на протяжении стольких лет был днем великолепного праздника в Петергофе. Для императора и для всех нас этот контраст был ошеломительным, он поверг нас в меланхолию, которая стала предощущением того, что день 22 июля больше не будет для императрицы-матери праздником.
Под командованием адъютанта Толстого я направил две роты егерей занять дорогу через лес на выходе из долины Козлуджи. Нетерпение императора не позволило нам ожидать дольше, и на следующий день мы свернули лагерь. В первый раз император уступил настойчивым просьбам свиты и согласился до выхода из леса двигаться рядом с пехотой, следуя между авангардом и первыми рядами наших двух слабых батальонов. Один из наших егерей получил пулю из засады, которую разведчики не смогли обнаружить. Через несколько часов мы оказались на возвышенном и весьма приятном для глаз плато, покрытом великолепной растительностью.
Наконец, высланные вперед казаки увидели вдалеке Варну, берег моря и наш флот. Этот вид был столь же величественен, сколь и радостен для нас. Он вселил в нас уверенность в том, что Меншиков осуществил требуемые действия и наш флот занял ту позицию, которую ему было приказано. Достигнув небольшого укрепления, мы нашли в нем казачий пост и ставку отряда генерала Делинсгаузена. Здесь мы узнали о том, что ему пришлось выдержать жаркие бои на подступах к Каварне. Совершив утомительный изнурительной жарой переход, мы стали лагерем в этом месте. Ночью нам, наконец, сообщили о том, что накануне, соединившись с отрядом князя Меншикова, генерал Делинсгаузен побил все вышедшие из крепости войска, и после ожесточенного сопротивления отбросил их обратно в город. Затем он укрепился на высотах, господствовавших над городскими окраинами.