Рано утром следующего дня перед лагерем выстроились и прошли парадным маршем полки драгун, гусар и улан вместе с полевой конной артиллерией. По моей настойчивой просьбе полк конных егерей был направлен к Мангали для того, чтобы небольшими группами охранять дорогу, по которой император собирался продолжить свой путь. Император был полностью удовлетворен прекрасной сохранностью войск и хорошим состоянием лошадей, можно было бы сказать, что эта кавалерии только вышла из своих казарм. Он поблагодарил всех и направился в небольшую крепость Костенджи с тем, чтобы осмотреть госпиталь и склады, затем мы продолжили наш путь. В Мангали, небольшом городе на берегу моря, император посетил больных, которые из-за отсутствия больших домов были размещены более, чем в 50 домиках. Вследствие этого мы более двух часов ходили по устрашающей жаре. Для того чтобы обеспечивать эти маленькие госпитали, было всего два врача, один из которых болел лихорадкой, остальные уже погибли от воинских тягот и нездорового климата. Большие потери понесли также снабженцы, кухни и обслуживающий персонал, которые могли обеспечить больных только самым необходимым. Это ужасное положение живо тронуло императора. Мы покинули это грустное место и продолжили наш путь.
К вечеру мы прибыли в Каварну, где находилась большая часть императорского обоза. Император пошел в город для того, чтобы посетить больных и осмотреть приготовления к обороне, а я направился в императорскую квартиру с тем, чтобы отдать приказ без промедления двигаться к Варне, куда в течение двух дней должна была собраться вся гвардейская пехота. Тем временем фрегат с членами императорской свиты поднял паруса в Одессе, и только что бросил якорь в виду Каварны. Граф Потоцкий сошел на берег для отдачи необходимых распоряжений, после чего на исходе дня император сел в шлюпку и при сильном ветре поднялся на борт фрегата. Только здесь я узнал о том, что тело моего бедного брата было положено в специально устроенном месте в мечети Каварны и ждало, когда какое-либо судно смогло бы его перевезти в Одессу. Это известие, а также мысль о том, что я находился так близко от моего брата и не мог ни проститься с ним, ни поплакать над его гробом, привели меня в отчаяние. Желая избавить меня от столь душераздирающей сцены, император милостиво запретил всем разговаривать со мной о моем брате и послал меня со своими приказаниями в лагерь, пока он сам осматривал город.
В ту же ночь мы подняли якорь, и на следующий день фрегат подошел к нашему флоту, стоявшему напротив Варны. С момента нашего ухода именно с этого места в Одессу, обстановка здесь значительно изменилась. В результате бомбардировок были разрушены или сильно пострадали православные церкви и мечети, возвышавшиеся над городскими домами. Отряд князя Меншикова, который раньше занимал высоты, находившиеся значительно дальше, чем на расстоянии пушечного выстрела, теперь спустились ниже и приблизились параллельно или зигзагообразно к крепостным укреплениям. Осадная батарея день и ночь обстреливала город, ежедневно линейные корабли по очереди подходили на расстояние в половину пушечного выстрела и своим огнем разрушали укрепления. Под командованием графа Воронцова лагерь был расположен в виноградниках и садах с тем расчетом, чтобы защитить проведение осадных работ. Из части матросов и корабельных пушек главного калибра были сформированы батареи, гвардейская пехота занимала гребень горы. Все это вместе оживляло берега и морской рейд и составляло вид столь же разнообразный, сколь и интересный.
Император с частью свиты находился в своей главной квартире на трехпалубном корабле «Париж». Остальные офицеры и весь обоз расположились около гвардейского лагеря. Император сошел на берег для того, чтобы проведать князя Меншикова, который очень страдал от своей раны, а также для того, чтобы осмотреть лагерь и приготовления к штурму. Он не пропускал ни одного дня с тем, чтобы с поистине отеческим чувством наведаться к раненным и больным, число которых увеличивалось с каждым днем, и проявить им свою заботу и щедрость. Турки отважно защищались, наша пехота постоянно проявляла активность и свои самые блестящие качества. Инженерными работами с необычайным умением руководил генерал Шильдер. В них принимал участие и л. — гвардии Саперный батальон, разделявший все тяготы армейских инженеров. По мере своих сил Измайловский и Семеновский полки защищали гору для того, чтобы укрепить слабый отряд, который вот уже месяц день и ночь вплотную сражался с численно превосходящим противником. Каждое утро император проводил в лагере штурмующих, и приказал поставить там для себя палатку. На борт «Парижа» он возвращался только под вечер. Сильный ветер часто делал весьма опасными нашу высадку на берег или возвращение на корабль.