В нескольких станциях от Выборга дрожки сломались, и мы были вынуждены пересесть в мои, еще менее удобные и крепкие, чем коляска императора. В Выборге (ранее русский город, снова передан Финляндии во время завоевания Великого княжества Финляндского) император остановился у греческого собора, где собрались его встретить губернатор и все военные и гражданские власти. После посещения укреплений, госпиталей и некоторых казенных зданий, украшавших этот маленький город, известный только по войнам между нами и Швецией со времен Петра I, и проведя в нем ночь, на следующее утро мы продолжили поездку и вскоре вступили в ту часть Финляндии, которая была недавно завоевана императором Александром.
Местность здесь была дикой, темной и устрашающей, лишь изредка вдали появлялись несколько жилищ. Дорога была узкой, извилистой, окруженной лесом вековых елей и более или менее высоких скал. Мимо них была проложена дорога, которая поднималась и спускалась по пригоркам, подчас весьма крутым и искривленным. Почтовые лошади, предоставление которых было повинностью крестьян, поочередно приходивших на станции со своими низкорослыми лошадьми, подчас без упряжи, сделали эту поездку очень опасной. Надо было иметь своего собственного кучера, свои вожжи и упряжь. На спусках эти лошади имели привычку бежать во всю прыть, из-за чего мы ежеминутно рисковали быть выброшенными на камни. Это было своего рода чудо — не сломать себе шею на протяжении нескольких станций. Местный исправник скакал впереди в небольшом двухколесном кабриолете, и его единственной заботой было снимать шляпу при каждом спуске для того, чтобы предупредить кучера императора с тем, чтобы он старался удержать коляску в равновесии. После этого кабриолет спускался с ужасающей скоростью, а мы следовали за ним таким же образом, несмотря на усилия императорского кучера господина Артамонова. Он был очень удивлен, что не смог укротить этих маленьких лошадей, своенравию которых было доверено существование государя России.
На одной из станций император пересел в маленькую крестьянскую телегу, я следовал за ним на другой, с тем, чтобы в нескольких верстах от большой дороги посмотреть на гранитные скалы, из которых в этом месте состоит берег Балтийского моря. Этот гранит используют для украшения Петербурга, откалывая от него колонны. Именно отсюда привезли гранит, составляющий все внутреннее величие Казанского собора, так же как и тот, что делает Исаакиевский собор самым красивым и большим сооружением современной Европы. В этом месте в данный момент занимались откалыванием от скалы огромного куска, который был предназначен для колонны памятника в честь императора Александра. Маленькая тропинка, по которой мы шли, чтобы добраться до цели, казалось, должна была привести в ад. Еловый лес, старые деревья которого были покрыты мхом, свидетельствовали о его почтенном возрасте. Из отверстий в земле несло гнилью, деревья были повалены, там и сям были разбросаны скалы, многие из них были разрушены истекшими веками — все это обрамляло скалистую тропинку. Глухой шум, который сначала показался звуками грозы, оживлял эти дикие места. Шум усиливался по мере нашего приближения, вскоре мы различили резкий звук железа, вбиваемого в камень. При дальнейшем приближении наши уши оглохли от грохота, производимого более чем сотней рабочих, которые одновременно орудовали железными инструментами в два пальца толщиной. Они держали их перпендикулярно к поверхности скалы и один за другим ударяли по ним огромными молотами с целью расколоть скалу. Там мы увидели один из балтийских заливов, который омывал эти гранитные массивы и облегчал их транспортировку для украшения Петербурга. Рабочие, которые были крестьянами из внутренних губерний России, прервали свой тяжелый труд для того, чтобы криками приветствовать своего государя. Затем они продолжили колоть гранит. Этот огромный кусок, который откалывали от скалы для Александрийской колонны, находился примерно в 60 шагах от уровня моря, почти в 300 шагах от его берега. Затем еще оставалось 200 шагов в глубину, которые надо было преодолеть для того, чтобы подойти к судну совершенно особой конструкции, которое должно было принять этот гигантский блок и отвезти его в Петербург. Все эти трудности, которые, казалось, превосходили человеческие силы, были преодолены и остались в анналах механических наук как памятник искусству, столь же уникальный, как и сама колонна.
К вечеру мы приехали в Гельсингфорс. Все русские и финские чиновники во главе с генерал-губернатором Закревским ожидали императора у входа в православный храм. После краткой молитвы в церкви император отправился в приготовленный для него дом генерал-губернатора. Созданный императором Александром этот город укрепил свое положение после пожара в Або, в результате которого оттуда в Гельсингфорс был перенесен университет. Он стал рассматриваться как центр великого княжества, в нем были собраны высшие власти, и через несколько лет он превратился в значительный город. Его расположение в глубине глубокого залива и великолепная якорная стоянка напротив неприступной крепости Свеаборг, которая защищала порт и подходы к городу, были одними из лучших среди тех, что только можно было себе представить. Общественные здания отвечали своему назначению и свидетельствовали о могуществе их основателя. Сенат, университет, казармы были скорее дворцами, император осмотрел все с величайшим вниманием. Во время парада значительная толпа со всех сторон окружила главную площадь и заняла все окна. Парадным маршем прошел батальон финляндских егерей. Он полностью был укомплектован финскими солдатами и офицерами, но его обучение и командование было русским, приказы отдавались на русском языке. Батальон был очень хорош и казался в наилучшем состоянии духа. На следующий день на лодках мы отправились в Свеаборг, его укрепления были обширны и прекрасно построены.