Езерский поспешил вернуться в Варшаву, где использовал все свое влияние и красноречие для того, чтобы доказать гибельность стремления вооруженным путем противиться мощи России, но его слова остались гласом вопиющего в пустыне, лидеры революции не слушали его, и война была решена. Потеряв надежду вернуть соотечественников к более разумному образу мыслей, Хлопицкий отказался от звания диктатора и в соответствии со своим статусом военного человека вызвался служить простым добровольцем. Громкого титула диктатора был удостоен князь Радзивилл, человек лишенный способностей и опыта, как в войне, так и в делах.
Вскоре после этого с целью развеять последнюю надежду на примирение влияние главарей движения сказалось и в Палате депутатов, когда при единогласной поддержке было объявлено о низложении короля. Этим была порвана последняя нить, связывавшая Польшу с Россией, отныне император имел все основания рассматривать поляков как врагов, а не как своих подданных. Коварные обещания французских демагогов воодушевляли польский бунт надеждами на эффективную помощь, которую ему окажет Франция. Либеральная пресса Германии и Англии поддерживала его чрезмерным одобрением всех громких слов свободы и национальной независимости. Зависть европейских правительств с улыбкой встречала это новое препятствие на пути все возраставшего могущества России. Галиция и Познань с восторгом встретили события в Варшаве, они видели в них надежду на воссоединение с остальной частью их родины. Австрия и Пруссия еще не верили в серьезную опасность для них и не принимали эффективных и суровых мер для того, чтобы помешать своим польским подданным, помогать людьми и оружием делу освобождения их соотечественников.
Великий князь Константин со своей русской гвардией вернулся в пределы империи и в глубокой печали ожидал дальнейших распоряжений императора.
По своему возвращению в Петербург граф Дибич ускорил все приготовления к кампании, которая из-за тяжелых погодных условий обещала быть крайне трудной. В декабре месяце было много снега, на реках был ледоход, что с начала военных действий представляло такие трудности, которые были на руку неприятелю. Под командованием великого князя Михаила гвардия также двинулась в поход, а маршал покинул Петербург к середине декабря.
1831
Были все основания опасаться, как бы Литовский корпус, более чем наполовину составленный из солдат и офицеров, вышедших из соседних с Польшей губерний, не был бы поколеблен в своей преданности теми событиями, которые в Варшаве развернули флаг национальной независимости. Один капитан даже попытался соблазнить свою роту и заставить ее пересечь границу с тем, чтобы присоединиться к бунтовщикам. Не сумев поколебать убежденность солдат, он один попытался перейти на другую сторону, но был задержан младшим офицером своей роты, который видел в нем лишь презренного предателя. Он замертво уложил его на виду своих товарищей, которых тот только что предал. Дезертировала всего горстка офицеров и один из полковых прапорщиков, остальные войска демонстрировали свое негодование и увеличили старание на службе с тем, чтобы смыть нависшие над ними подозрения. Тем временем император произвел перемены среди высших офицеров, многие были переведены в другие корпуса и заменены офицерами, взятыми из всех полков гвардии.
Еще большие опасения должны были появиться относительно направления умов в тех землях, которые в результате двух последних разделов Польши были присоединены к Пруссии. Первые поступившие туда известия о бунте в Варшаве потрясли и ошеломили даже самых радикальных патриотов. Первым побуждением шляхты этих провинций было опротестовать свою преданность и верность прусскому трону. Эти протесты один за другим достигали Петербурга, но их было недостаточно для того, чтобы предоставить правительству, принять те меры предосторожности, которые оно сочтет нужным.
Активные действия начались в Витебской и Могилевской губерниях, был издан указ, распространивший на этих территориях действие законов и предписаний, принятых в остальной России. Такие действия были предприняты для того, чтобы продемонстрировать полякам, что эти завоеванные в прошлом земли неразрывно связаны с Россией и их присоединение к Польше невозможно, иначе как через уничтожение могущества России.