И агалары, и беки таким распоряжением остались недовольны. В 1842 году прибыл по Высочайшему повелению в Закавказский край военный министр князь Чернышев, с особенным уполночием. Его немедленно окружили со всех сторон почетные агалары и беки, и оглушили жалобами на оказанную им якобы несправедливость. Их поддерживал находившийся при нем вроде директора канцелярии генерал Ладинский (о коем я уже говорил), служивший до того долгое время на Кавказе, бывший в самых хороших отношениях с беками и агаларами, и — не знаю, по убеждению ли, или по другой какой-либо причине — находившийся вполне на стороне этих господ. Последствием сего было приостановление князем Чернышевым приведения в действие распоряжения 1840 года и предписание, данное местным властям, войти в новое и ближайшее рассмотрение дела. Это рассмотрение продолжалось до 1845 года, то-есть до времени назначения наместником Кавказским князя Воронцова.
Князь Михаил Семенович, до прибытия к новому месту назначения, отправлялся из Одессы в Петербург. Там он получил от покойного Императора Николая Павловича наставление по важнейшим предметам его нового управления, между коими было и дело о беках и агаларах, которое, по внушению князя Чернышева, Государь изобразил Воронцову вопиющею несправедливостью, и поручил ему, по прибытии, заняться как можно скорее рассмотрением его.
Надобно заметить, что князь Воронцов и без того был расположен в пользу беков и агаларов, которые еще в молодости его, когда он состоял адъютантом при князе Цицианове, как люди пронырливые и хитрые, заискивали его и успели, как говорится, обойти его. Он поручил составить все данные по делу тому же генералу Ладинскому, поступившему, с определением князя Воронцова, в звание начальника гражданского управления. Данные были составлены из тех дел Главного Управления, которые этому направлению благоприятствовали. Никаких сведений и материалов от местного управления не требовалось. На основании сих данных Ладинский представил наместнику, а этот последний Государю следующее: что этот важный предмет до 1842 года был дурно понят; что все сделанные о нем заключения прежних главных начальников края были неверны, а вследствие опыта и утверждения их Высочайшею властью оказались несправедливы и требуют перемены. Что земли у беков и агаларов отобраны ошибочно; что наследственное право на поземельное владение у них всегда существовало; что возвращение им сего права едва ли не будет спасением всего края и, во всяком случае, будет иметь большое влияние на общее его успокоение.
После предварительной переписки по этому поводу с Кавказским комитетом, состоявшей в дополнительных объяснениях, составленных в том же духе, и возражений против них со стороны некоторых министров, заявленных в заседаниях комитета, последовал 6-го декабря 1846 г. Высочайший рескрипт на имя князя-наместника, долженствовавший служить основанием к утверждению прав высшего мусульманского сословия в Закавказском крае. Главная сущность рескрипта состояла в том (§ 1), что, независимо от земель, пожалованных лицам мусульманского сословия уже нашим правительством за особые отличия и подвиги, утверждались в их потомственном владении все те земли, коими роды их обладали во время присоединения мусульманских провинций к России, и кои находились в бесспорном их владении во время издания рескрипта.
По получении этого рескрипта, для собрания сведений необходимых к окончательному распоряжению по рескрипту, князь-наместник учредил две комиссии: Шемаханскую и Дербентскую.
Семь лет продолжалась огромная переписка между обеими комиссиями и Главным Управлением, по оказавшимся недоразумениям. Комиссии нашли это дело, при ближайшем исследовании на месте, вовсе не в том положении, в каком оно было изложено по тем представлениям наместника, на коих был основан Высочайший рескрипт 6 декабря 1846-го года; то-есть, оказалось, что, за весьма немногими исключениями, касавшимися только до лиц, принадлежавших к ханским фамилиям, все прочие беки, агалары, мелики и проч. не имели никаких доказательств, чтобы предки их обладали какими-либо землями до присоединения края к России, и чтобы при издании рескрипта земли эти находились в их владении.