Государь, указывая в окно, спросил меня:
— А чьи это маленькие малороссийские домики?
— В них живут работники хозяина.
— А менонисты, кажется, не строят домов на этот манер?
— Никак нет, Ваше Величество.
— Сколько вышло менонистов из Пруссии сюда в прошлом году?
— Пять семей.
— В чем состоят главные упражнения менонистов?
— В улучшенном скотоводстве, хлебопашестве, в разных ремеслах.
— Какой у них рогатый скот?
— Большею частью смесь немецкого с малороссийским.
— А лошади?
— Также, потому что первоначально вышедшие менонисты приводили с собою рогатый скот и лошадей из Пруссии.
— Какой они высевают наиболее хлеб?
— Пшеницу.
— Много ли они потеряли в прошлую зиму от падежа скота?
— Пятую часть.
— Была ли у них так же, как и у прочих здешних жителей в то время, снята с крыш солома на прокорм скота?
— У некоторых.
— Бывают ли за ними недоимки в податях?
— Весьма редко.
— Есть ли фабрики?
— Одна небольшая, суконная, которую В.В. в 1818 году изволили удостоить посещением.
— А! Помню.
Лейб-медик Виллие, сопровождавший Государя и находившийся за столом, заметил:
— Кажется, что в 1818 году мы здесь не ехали.
— Нет, — подтвердил Государь, — мы проехали из духоборческой деревни, где ночевали, на село Токмак и оттуда прямо в Мариуполь. — Затем обратился снова ко мне. — Бывают ли между менонистами важные уголовные преступления?
— В продолжении восьмилетнего управления моего случилось одно только.
— Какое?
— Один менонист в нетрезвом виде, задавил ребенка, переехав его повозкою на дороге.
Государь, сделав знак головою, сказал:
— Это неумышленно! Но разве бывают между ними наклонные к пьянству?
— Весьма редко.
— Это хорошие люди. — И потом Государь шуточно спросил у Виллие — N’est ce pas que vous êtes ici chez vos confrères, en fait de religion?
— Non, sire, — отвечал Виллие, — je suis de l'église épiscopale.
— Et dans quelle église allez-vous à Pétersbourg?
— Dans la chapelle anglicane.
Государь продолжал, обращаясь ко мне:
— Мирно ли они живут с ногайцами?
— Ногайцы иногда несколько беспокоят их, но местное начальство старается всемерно прекращать своевольство ногайцев.
Все окна были усеяны менонистками из ближних колоний, в их праздничных платьях. Началась сильная буря и дождь. Государь, посмотрев в окно, сказал: — Шквал! Шквал! pauvres femmes, elles seront toutes mouillées! — И потом спросил меня: — Всегда ли здесь в октябре бывает такая погода?
— Напротив, Ваше Величество, ветры и дожди здесь гораздо чаще бывают в сентябре, прежде и после равноденствия; а в октябре, большею частью, дни ясные, теплые и тихие и только по утрам и по вечерам случаются туманы».
Государь обратился с вопросом к Виллие и генералу Соломке, у кого они ночевали в Ногайске, и хорошие ли у них были квартиры. В это время повар Государя, Миллер, подал блюдо с зеленью. Государь спросил: — Ces légumes sout ils d'ici? — Non, sire, — отвечал Миллер: mais je les ai trouvées ici.
Государь увидел костяной нож, которым Виллие резал хлеб, поданный ему Миллером из другой комнаты и, взяв его в руки, посмотрел на надпись и сказал: «Написано «Москва» латинскими буквами! Наши фабриканты имеют страсть или писать на своих произведениях «Лондон» и «Париж», или хотя Москву и Петербург, но всегда и непременно латинскими буквами!
Виллие меня спросил, не здесь ли сделан нож? Я отвечал отрицательно.
— Знаете ли вы, — обратился Государь ко мне. — швейцарца, поселившегося между ногайцами?
— Несколько знаю.
— А как вы о нем знаете?
— Сколько мне известно, он кажется хорошей нравственности и имеет добрые намерения.
— В чем состоят они?
— В том, чтобы узнать совершенно характер, образ мыслей, правы, дух ногайцев и сообщить свои сведения Базельским миссионерам, имеющим целью обращение магометан в христианскую веру, для облегчения им в том успеха.
— Да! — сказал Государь. — так точно: в Базеле есть институт, где воспитываются миссионеры. Я желаю ему успеха, но сомневаюсь в том.
Государь посмотрел на часы и встал из-за стола. Кроме Государя, за столом находились генералы, барон Дибич и Соломка, лейб-медик Виллие и я. После обеда Его Величество вышел в другую комнату. Чрез несколько минут позвали менонистских старшин. Государь спрашивал их, всем ли они довольны и не имеют ли каких жалоб? Получив в ответ, что они счастливы, довольны во всех отношениях и что им остается только благодарить Государя за все его щедрости и милости, он сказал им: «Я также доволен вами за мирную жизнь и трудолюбие, но желаю, чтобы вы основали лесные плантации, особенно из американских акации, очень успешно произрастающих в этих местах, по 1/2 десятины на хозяина». Затем, отпустив их, призвал вновь хозяина и хозяйку, поблагодарил их, щедро одарил и вышел для отъезда.