IX
Отплытие из Владивостока. — Корвет «Баян». — Буря на море. — Юкагама. — Впечатление, произведенное моим пением на японцев. — Приобретение японских и китайских вещей. — Обед, данный моряками. — Шанхай. — Хонькоу. — Китайский обед. — Колобки из собачьего мяса. — Встреча нового года на канонирской лодке «Соболь». — Русская кулебяка в Китае. — Радушные проводы хонькоуцев. — Русские блины в Японии. — Страшная опасность, грозившая мне. — Персезд в Сан-Франдиско.
Наступила пора двинуться в Японию, но являлся вопрос, на чем переехать море, так как платных рейсов отсюда не было. Мне посоветовали обратиться к морскому начальству с просьбой перевезти меня на каком-нибудь корвете. Сделать это было мне тем удобнее, что я нашла во Владивостоке адмирала Пузино, с которым была знакома еще в Петербурге. Он плыл в Японию с целой эскадрой. Благодаря посредничеству адмирала, скоро получена была из Петербурга телеграмма, разрешающая, с согласия его высочества великого князя Константина Николаевича, перевезти меня в Японию. Адмирал распорядился, чтобы я ехала на корвете «Баян», где в распоряжение мое отдана была его роскошная каюта, а сам он поместился на корвете «Аскольд».
Оригинально, что русской певице пришлось плыть к берегам Японии на корвете, носившем название народного певца древних славян.
С полудня начались всевозможные проводы. Весь почти город сошелся на берег, чтобы сказать «прости» отходившему «Баяну». Обстановка и военные приемы проводов были торжественны; мне казалось, что мы отправляемся на войну.
Наконец, мы в открытом море. Я часто сидела на корме, большею частью беседуя с священником корвета, любуясь и восхищаясь величием зрелища Тихого океана.
Переход от Владивостока до Юкагамы в Японии продолжается девять дней. Плавание наше началось при тихой погоде. Не помню, сколько прошло дней, когда мы проезжали мимо города Хоходате. Вечером в этот день, после молитвы, я вышла на палубу. Дежурный офицер с верхнего мостика пригласил меня поглядеть на прелесть природы, говоря: «Там внизу не видно того, что видно здесь, взойдите и посмотрите на эту прелесть!» Я взбираюсь. Действительно передо мной картина, величие которой мне, конечно, не придется больше никогда видеть. Корвет покачивается тихо, грациозно, луна сияет; небо спокойное, ясное, лишь легкие облачка пробегают в вышине, воздух чистый, легкий; дышится свободно; поверхность воды спокойна, а саженях в 50 налево от корвета мирно плывут четыре кита, пуская высоко фонтаны. Спокойствие кругом было полное; вдруг, нежданно, негаданно, является откуда-то громадная волна, нахлынула на корвет и покрыла с головы до ног всех стоящих, в том числе и меня. Офицеры подхватили меня и помогли сойти вниз. Тихая погода вдруг сменилась жесточайшей бурей. Мне говорили моряки, что Тихому океану свойственны такие неожиданные переходы и что однажды внезапно нахлынувшая волна сбила с ног и снесла в океан офицера, стоявшего на верхнем мостике.
Спустившись в каюту, я хотела снять мою мокрую одежду, но буря усиливалась и от качки невозможно было держаться на ногах. Переход тихой погоды в страшную бурю произошел в какие-нибудь десять минут! Слышу кричат: «аврал». Слово это означает, что требуется к делу все, что находится на корвете: люки заколачиваются, пушки привязываются. Нельзя вообразить себе эту суматоху, не видав ее. Что это был за ужас! Качка была так сильна, что корвет два раза ложился совершенно на бок. Буря, а с ней и страх мой, продолжались до утра.
Когда мы приблизились к рукаву, ведущему в бухту Юкагамы, то, вследствие бури у берегов скопился такой туман, что все пришли в смущение, опасаясь, чтобы не случилось какого-нибудь несчастия, потому что здесь находится масса подводных камней. Капитан был в недоумении, что делать. Однако же, мы подвигались вперед, в ожидании лоцмана, который обыкновенно встречает подходящие суда, чтобы провести их. Наконец, мы увидели, что он приближается. По принятому обычаю, лоцману был дан с корвета сигнал. Раздался пушечный выстрел. Настоящий лоцман должен был это понять, но, по всей вероятности, подъезжавший к нам лоцман был простым проводником, не знавшим этого обычая и, испугавшись выстрела, повернул назад и исчез. Мы остались по прежнему в затруднении. В это время проходил в виду нас американский пароход. «Баян» спросил у него знаками указаний, как пройти к Юкагаму. Тот также знаками ответил: «следуйте за мной». Но «Баяну» нельзя было этого сделать, потому что надо было развести пары, а, по правилам морского плавания, корвет может разводить пары только тогда, когда взойдет в рукав или в реку. Американский пароход скрылся скоро у нас из виду. На счастье наше, на корвете находился старший офицер, который раньше уже проходил в этом месте. Он вызвался провести нас. Под руководством его решено было искать надлежащий путь.
Утомленная до крайности бурной ночью, я боролась между страхом и желанием отдохнуть, пока, наконец, сон не пересилил боязнь; я ушла в каюту и скоро заснула. Когда я проснулась, то пары уже действовали. Мы вошли в рукав. До бухты, по рукаву, надо было пройти часов пять или шесть. Я оделась и вышла на палубу. Собеседником моим, по обыкновению, был священник. Мы, разумеется, говорили о только что испытанных впечатлениях во время бури. Как потом оказалось, причиною ее было землетрясение на берегах Японии. Между прочим в Юкагаме оно произвело большое опустошение: здания рушились, земля трескалась, и, как мне рассказывали очевидцы, стены деревянных домов раздвигались и сдвигались. Чтобы объяснить такое странное явление, нужно заметить, что углы деревянных домов в Японии, именно в виду частых землетрясений, в предупреждение разрушений, устраиваются так, чтобы бревна могли сдвигаться.
Наконец, в виду нашем показался Юкагама, прелестный городок, весь в зелени, среди которой выдавались роскошные пальмы. Навстречу нам выехало множество лодок с кучею детей и разведенными огнями; корвет был окружен ими. В лодках движение, варят, пьют, едят и предлагают разные продукты. С пристани начинается пальба и к корвету подъезжают члены русского посольства.
Приближаясь к берегам Японии, я призадумалась над тем, что в этой стране не могу встретить ни одного знакомого человека, и что же? Среди членов посольства, подъезжающих к нам, вижу вдруг все знакомые лица: Александр Александрович Пеликан, с которым я была знакома в Петербурге; секретарь посольства, барон Розен, которого знала также по Петербургу, как прекрасного музыканта и, наконец, посланник Струве, с которым я также встречалась. С супругой Струве, Марией Николаевной, я тотчас же познакомилась и приглашена была на другой день к ним обедать.
После отъезда посольства, мы вышли на берег и я поместилась в роскошной французской гостинице «Бона».
Контраст между Владивостоком и Юкагамой поразителен. В первом везде по улицам оставшиеся пни от срубленных деревьев, ездить приходится по кочкам, всюду нечистота, плохие здания — здесь, в Юкагаме, улицы ровные, дома прекрасные, множество зелени, садов; все чисто и красиво.
Первые дни по приезде мне необходимо было отдохнуть и разобрать вещи, после чего я поехала к нашему посланнику, где, к радости моей, встретила всех офицеров с «Баяна», а также адмирала Пузино и офицеров с «Аскольда», которых я видела во Владивостоке. Адмирал успел уже прибыть со своей эскадрой вслед за нами.
После визитов, начались хлопоты по устройству концертов. Японцы оказались очень любезными и впервые дали здание своей ратуши для артистического вечера. Зала ратуши роскошна. Число газовых рожков доходит до 800. Здесь обыкновенно живет Микадо, когда приезжает из Иеддо.