Но теперь внутри меня происходило нечто, ранее незнакомое. Никто из нас не мог бы сказать, в какой момент это произошло. Вдохновленный моей подсказкой с уравнением, Лайтнинг, начал показывать мне свои тайные изобретения. Он рассказывал, учил меня, объяснял. Но без снисхождения, как обычно делал мой брат Сеймур. Видя во мне благодарного слушателя и ученика, он вдохновлено рассказывал о самых разных вещах из своей сферы. В числе прочих удивительных вещей, мне были выложены чертежи той самой механической лошади, которая стала причиной моего теперешнего положения. Копыта ее и колеса необычной кареты, в которую она впрягалась, были покрыты неведомым и поныне материалом, который позволял практически не издавать звука при передвижении. Вот поэтому-то, я и не слышала надвигающейся угрозы из переулка. И в отличие от обычной упряжки, она остановилась передо мной почти мгновенно, минимизировав мой ущерб.
Я не могла всего объяснить, и он тоже. Но между нами иногда будто пробегали молнии, заставляя замирать, забыв о необходимости дыхания. В такие моменты, будто даже боль в моей ноге пропадала, а в его глазах будто вспыхивало пламя. Ни о чем кроме беседы и речи быть не могло. Проявив подлинное благородство, профессор не позволял себе ни малейшей вольности в моем отношении, как настоящий джентльмен. Здесь было нечто большее, за гранью понимания и материального мира. Само собой разумеющееся, я осталась честна перед мужем, как истинная леди.
На четвертую ночь моего пребывания в тайном убежище, Лайтнинг разбудил нас с Элен. «Скорее, собирайтесь, мы уходим» — встревожено торопил профессор. Сундука, разделявшего наши перины, уже не было. У девочки остались только кукла и книга, а у меня кроме мешочка с драгоценностями и вовсе ничего не было. Я спрятала украшения в корсет, и мы вышли в большую комнату. Там уже не было ни книг, ни чертежей, ни некоторых приборов.
Профессор объявил: «Через несколько часов Вы будете дома леди». «И Вы теперь так просто отпустите меня? Ведь я так много здесь увидела и узнала» — встревожено усомнилась я. «Ничего такого, что теперь стоит делать тайной» — спокойно сказал ученый — «Лгать Вы не умеете, так расскажите все, как было. А что касаемо моих изобретений, так Ваше описание без моих записей не будет иметь никакого смысла. Теперь я ничем не рискую, отпуская Вас. Вашей же репутации ничего не грозит. Вы стали невинной жертвой и ни как не были связаны со мной прежде. Любое разбирательство докажет Вашу непричастность к моим деяниям».
Профессор зажег фонарь и коснулся одного из каменных блоков, в казавшейся до сего момента глухой, стене открылся проход в глубину подземелья. Мы двинулись в темноту узкого тоннеля. Недовольный скоростью нашего передвижения, Лайтнинг подхватил меня на руку: «Простите, леди Голдфилд, но надо спешить. А вы сейчас на это с больной ногой не способны». Я не стала сопротивляется, вариантов, кроме как довериться ему больше не было.
Профессор шел быстрым шагом, Элен вприпрыжку бежала рядом, крепко сжимая куклу и книгу. Наш путь показался довольно длинным, но ученый даже ни разу не приостановил шаг, хотя нести меня так долго, вероятно, было довольно тяжело.
Наконец, мы попали в подвал, в глубине тоннелей прогремел ряд взрывов. «Вот теперь почти все мои тайны надежно похоронены. Если даже когда-нибудь докопают до моего убежища, то найдут только куски искореженного металла». - вздохнул Лайтнинг. И как только мы поднялись на поверхность, фундамент заброшенного здания рухнул, похоронив тайну тоннеля. Неподалеку стояла та самая механическая лошадь со странной каретой. Багаж был погружен и все было готово к дальнейшему путешествию.
Лайтнинг стал устраивать Элен в карете, а я стояла в совершенной растерянности. В свете тусклой луны кругом были видны какие-то заброшенные строения, и стояла пугающая тишина. Место, где я сейчас находилась, мне было не определить и при дневном свете, а уж среди густой ночи и подавно. Я была почти свободна, но представить не могла в какую сторону кинуться. Профессор подошел ко мне. Он заметно волновался. Минуту мы стояли молча глядя друг на друга. Глубоко вздохнув, Лайтнинг прервал молчание: «Вот и пришла пора прощаться. За те немногие часы, что мне выпало общаться с вами, мы разделили нечто волшебное. Простите меня за все. Вы свободны. Прощайте, леди Истер. Вы навеки в моем сердце». Я не успела ни чего ответить, как лицо мое накрыло облаком некого газа. Мир вокруг расплылся, а затем и вовсе наступила темнота.
Очнулась я в своей комнате. В окно пробивался тусклый рассвет. Кругом стояли наши верные слуги, а Ричард сидел рядом и держал меня за руку. В глазах моего супруга отразилось столько радости, как будто на него свалились все блага мира. Он только и смог тихо прошептать: «Как же мы все за тебя боялись».
После перины на полу, кровать казалась мне мягким облаком, а весь дом - необычайно комфортным сказочным замком. Привычные вещи стали обретать новый смысл. Врачи подтвердили, что за время моего заключения со мной действительно хорошо обращались. Нога моя вскоре вовсе перестала болеть.
Мою историю пришлось неоднократно пересказывать родственникам, знакомым, полицейским и военным чиновникам. Женщины в обществе восхищались моей смелостью. А мужчинам Ричард запретил выражение своих мыслей под страхом жестокой расправы. Постепенно шумиха утихла, и меня оставили в покое. Жизнь потекла своим чередом.
Только Ричарда моего будто подменили. Он теперь боялся отпустить меня хоть на шаг. Иногда слишком опекая меня, как высокую ценность. После того, как покой вернулся на наши границы, у мужа появилось гораздо больше свободного времени, и он старался проводить его дома. Чуть больше, чем через год у нас появился четвертый ребенок. Девочку единогласно было решено назвать Элен.
По прошествии немногим более десяти лет, судьба преподнесла нам еще один сюрприз. На большом дипломатическом приеме мы встретили иностранного посла с молодой супругой. Нам ее представили как Илону. Но и я и муж были уверены, что это ни кто иная, как именно Элен Лайтнинг. Нежный бутон распустился в прекрасный цветок. И она, кажется, узнала нас, и была очень рада встрече. Но поговорить наедине нам так и не пришлось.
На этом я закачиваю свое повествование. Еще раз повторюсь, что жизнь может быть более непредсказуема, чем любой приключенческий роман.