Своим нежным голосом, который ты так хорошо знаешь, она вела эти речи, исполненные самого безукоризненного изящества и здравомыслия, до тех пор, пока не вернулся Гастон. Он привез из Парижа вдову своего брата, ее детей и англичанку-няню, которую нашел по настоянию Луизы. «Вот мои прелестные палачи, — сказала она при виде племянников. — Как можно было не обмануться? Они так похожи на своего дядю!» Луиза очень приветливо встретила госпожу Гастон-старшую и просила ее чувствовать себя в шале как дома; она приняла ее с почтительным радушием истинной Шолье. Я поспешила написать герцогу и герцогине де Шолье, герцогу де Реторе и герцогу де Ленонкуру-Шолье с Мадленой. Я поступила правильно. На следующий день, утомленная непосильным для нее напряжением, Луиза уже не выходила из дому, она смогла лишь ненадолго встать с постели, чтобы выйти к столу. Мадлена де Ленонкур, братья и мать Луизы приехали вечером. После замужества Луизы отношения ее с родными стали весьма прохладными, но теперь этот холодок рассеялся. Братья и отец Луизы приезжают к нам каждое утро, а обе герцогини проводят в шале все вечера. Смерть не только разлучает, ей случается сближать людей и прогонять мелочные обиды. Луиза великолепна: она исполнена грации, разума, очарования, остроумия и чувствительности. Даже на пороге смерти она выказывает свой тонкий вкус и расточает сокровища ума, снискавшего ей славу одной из королев Парижа.
«Я хочу быть красивой даже в гробу», — сказала она мне со своей неподражаемой улыбкой, опуская голову на подушку: она уже две недели не встает с постели.
В ее спальне не заметно никаких следов болезни: микстуры, порошки, все лекарства спрятаны.
«Разве моя смерть не прекрасна?» — спросила она вчера у севрского кюре, который пришел исповедать ее.
Мы все жадно наслаждаемся обществом Луизы; Гастон, которого ужасные открытия и тревоги последних дней подготовили к печальному концу, не теряет мужества, но он ранен в самое сердце: я не удивлюсь, если он сойдет в могилу вслед за женой. Вчера он сказал мне, когда мы гуляли у пруда: «Я должен заменить этим двум малышам отца... — и он указал мне на детей, игравших подле его невестки. — Но хотя я не собираюсь добровольно покидать этот мир, обещайте мне с случае моей смерти стать этим детям второй матерью и уговорить вашего мужа взять на себя их спеку совместно с моей невесткой». Он сказал это совершенно спокойно, как человек, который чувствует близкую смерть. На улыбки Луизы он отвечает улыбками, но я-то знаю правду. Просто он не уступает мужеством своей жене. Луиза пожелала видеть своего крестника, но я довольна, что он далеко: она, чего доброго, стала бы баловать его дорогими подарками, а это поставило бы меня в неловкое положение.
До свидания, мой друг.
25 августа (день ее рождения).Вчера вечером Луиза впала в беспамятство, но у людей высшего ума даже приступы безумия протекают иначе, нежели у буржуа или глупцов. Она спела угасшим голосом несколько итальянских арий из «Пуритан», «Сомнамбулы» и «Моисея»[126]. Мы все сидели молча вокруг постели, и у всех у нас, даже у ее брата Реторе, в глазах стояли слезы, ведь всем было ясно, что с пением душа ее покидает тело. Она нас уже не видела. Слабый божественно нежный голос ее не утратил своего очарования. Агония началась ночью. В семь утра я, как обычно, зашла к ней; собрав остаток сил, она попросила, чтобы ее усадили у окна. Гастон взял ее за руку — так ей хотелось... А потом, друг мой, душа прелестнейшего ангела, какой жил на этой земле, отлетела. Вчера, воспользовавшись тем, что Гастон ненадолго прилег отдохнуть, она причастилась и соборовалась, а нынче, сидя у окна, велела, чтобы я прочла ей по-французски «De profundis»[127], пока она будет прощаться с прекрасным садом — ее собственным созданием. Она мысленно повторяла за мной слова и сжимала руки своего мужа, стоявшего на коленях по другую сторону кресла.
26 августа.Сердце мое разбито. Я только что видела ее в саване, осунувшуюся, бледную до синевы. О, я хочу видеть моих детей! Мои дети! Привези ко мне детей!
Примечания
Роман входит в «Этюды о нравах» («Сцены частной жизни»). Опубликован в газете «Пресс» 26 ноября 1841 г. — 15 января 1842 г. (без предисловия и посвящения); отдельное издание И. Суверена — в январе 1842 г. (с предисловием и посвящением). Поскольку газетная публикация осуществлялась с «чистых листов» сувереновского издания, куда Бальзак вносил правку, ее следует, несмотря на более ранний выход в свет, считать более поздней, чем издание Суверена.
Роман был задуман еще в 1834 г.; тогда, однако, Бальзак намеревался создать «Воспоминания одной молодой женщины»; в марте и апреле издатель «Ревю де Пари» Ф. Бюлоз даже анонсировал это произведение на обложке своего журнала, но Бальзак вместо него принес Бюлозу «Лилию долины». Впрочем, сюжет этих первоначальных «Воспоминаний» должен был развиваться не так, как в окончательном варианте романа; Бальзак предполагал написать историю на тему «Как совершаются разводы?» (набросок заглавия из записной книжки 1840).
С «Воспоминаниями двух юных жен» связан и другой замысел, зафиксированный в записной книжке 1835 г., — «Сестра Мария Ангельская». Два этих замысла существовали в сознании Бальзака рядом (в письме к Ганской от 20 января 1838 г. он называет их «двумя самыми любимыми»). Реликт этой связи — деталь, присутствовавшая в первом отдельном издании, а в дальнейшем Бальзаком исключенная: Луизе предстоит принять постриг под именем «сестры Марии Ангельской». Историю о монахине Марии Бальзак планировал включить в «Философские этюды» и в письме к Ганской от 16 января 1835 г. называл заглавную героиню «Луи Ламбером женского пола» (ПГ, Т.1. Р.295—296). Он собирался рассказать об экзальтированной и возвышенной любви к Богу, задыхающейся в рамках мелочных монастырских правил. Впрочем, короткие наброски, относящиеся к этому замыслу, никак не связаны впрямую с романом о Луизе и Рене.
Следующий шаг на пути к «Воспоминаниям двух юных жен» — замысел романа в письмах «Жюль, или Новый Абеляр» (1837); роман этот должен был представлять собой переписку двух влюбленных, которые от земной, плотской любви приходят к любви небесной. Одновременно у писателя возникает желание рассказать о счастливой любви: «Я никогда не читал книги, где была бы описана счастливая любовь; Руссо чересчур риторичен, Ричардсон чересчур рассудителен, поэты слишком большие украшатели, романисты-рассказчики слишком привязаны к фактам <...> никто еще не описал беспричинные взрывы ревности, безумные страсти, величие любовного самозабвения» (письмо к Ганской от 20 мая 1838 г. — ПГ. Т.1. Р.601). Вскоре (8 августа 1838 г.) Бальзак излагает Ганской начало этого романа о любви: юная девушка, воспитывавшаяся в монастыре, впервые попадает в Париж и рассказывает о нем, «как перс у Монтескье» (ПГ. Т.1. Р.612). К 1840 г. у Бальзака уже были готовы наброски начала романа, соответствующие семи первым письмам окончательного варианта «Воспоминаний двух юных жен»; само это заглавие возникло в ноябре 1840 г., когда вторая героиня, Рене, перестала играть роль пассивной конфидентки, которая была уготована ей поначалу.
До 1841 г. Бальзак в соответствии с замыслами «Сестры Марии Ангельской» и «Жюля, Или Нового Абеляра» хотел привести Луизу от земной любви к экзальтированной религиозности, однако затем он отказался от второго намерения. Мистическая философия ушла из романа, а на первое место вышла философия социальная — описание брака как упорядочивающего общественного установления и страсти как разрушительной стихии, подтачивающей общественный порядок и растрачивающей жизненные силы.
Название романа может вызвать недоумение — перед нами не столько «Воспоминания», сколько «Письма» двух юных жен. По-видимому, это реликт самого первого замысла, когда будущий роман назывался «Воспоминания одной юной женщины» и еще не имел эпистолярной формы.