Автор неизвестен
Воспоминания о К Марксе и Ф Энгельсе (Часть 2)
Воспоминания о К. Марксе и Ф. Энгельсе.
Ч. 2
СОДЕРЖАНИЕ *
* Воспоминания, впервые включенные в состав сборника, помечены одной звездочкой; впервые публикуемые на русском языке - двумя звездочками. Ред.
П. В. Анненков
Из очерка "Замечательное десятилетие"
4
Г. А. Лопатин о своих встречах с Марксом
11
Из записи беседы с Г. А. Лопатиным от 3 ноября 1913 года
16
Г. А. Лопатин Каждому свое
17
Д. И. Рихтер
Из воспоминаний "Житейские встречи"
20
М. М. Ковалевский
Из статьи "Мое научное и литературное скитальчество"
22
М. М. Ковалевский
Встречи с Марксом
28
Н. А. Морозов
Поездка к Карлу Марксу
44
Н. А. Морозов
Карл Маркс и "Народная воля" в начале 80-х годов
51
Г. В. Плеханов
Из статьи "Первые шаги социал-демократического движения в России"
59
Г. В. Плеханов
Из статьи "Бернштейн и материализм"
65
* П. Б. Акселърод
Из воспоминаний
66
Н. С. Русанов
Мое знакомство с Энгельсом
68
А. М. Воден
Из воспоминаний
78
Ш. Раппопорт
Воспоминания о Фридрихе Энгельсе
96
Р. М. Плеханова
Из рукописи "Моя жизнь"
101
* П. Д. Боборыкин
Из книги "Столицы мира. (Тридцать лет воспоминаний)"
105
Ф. М. Кравчинская
О встречах с Фридрихом Энгельсом
107
Ф. М. Кравчинская
Из воспоминаний из
113
** Стефан Борн
Из книги "Воспоминания участника революции 1848 г."
118
** Себастьян Зейлер
Из книги "Восстание 13 июня 1849 г., или Последняя победа буржуазии во Франции"
126
Альфред Мейснер
Из книги "История моей жизни"
128
Джордж Джулиан Гарни
Об Энгельсе
133
Теодор Фридрих Куно
Из воспоминаний
135
Франциска Кугельман
Несколько штрихов к характеристике великого Маркса
159
Анселъмо Лоренцо
Из книги "Борющийся пролетариат"
196
** Вильгельм Блос
Из книги "Воспоминания социал-демократа"
201
** Вильгельм Блос
Карл Маркс как человек (Письмо редактору журнала "Die Glocke")
205
Юлиус Вальтер
Карл Маркс
208
Джон Суинтон
Воспоминания о Карле Марксе
210
Эрнест Белфорт Бакс
Из книги "Воспоминания и размышления"
215
Марианна Комин
Мои воспоминания о Карле Марксе
219
** Карл Каутский
Воспоминания о Марксе и Энгельсе (Из книги "Переписка Фридриха Энгельса с Карлом Каутским")
231
** Леонард Tayшep
В годы исключительного закона против социалистов
248
** Конрад Шмидт
Воспоминания о Фридрихе Энгельсе
252
** И. Йенсен
Воспоминания о встречах с Энгельсом
257
Шарль Виктор Жаклар
Из статьи "Международный социалистический конгресс в Цюрихе"
260
Лили Браун
Из книги "Мемуары социалистки"
263
Карл Штейнгардт
Моя встреча с Фридрихом Энгельсом
265
Макс Вер
Из книги "Пятьдесят лет международного социализма) "
269
Примечания
276
Указатель имен
335
Указатель периодических изданий
383
П. В. АННЕНКОВ
Из очерка "Замечательное десятилетие" [320]
Так, по дороге в Европу я получил рекомендательное письмо к известному Марксу от нашего степного помещика 321, также известного в своем кругу за отличного певца цыганских песен, ловкого игрока и опытного охотника. Он находился, как оказалось, в самых дружеских отношениях с учителем Лассаля и будущим главой интернационального общества *; он уверил Маркса, что, предавшись душой и телом его лучезарной проповеди и делу водворения экономического порядка в Европе, он едет обратно в Россию с намерением продать все свое имение и бросить себя и весь свой капитал в жерло предстоящей революции **. Далее этого увлечение идти не могло, но я убежден, что, когда лихой помещик давал все эти обещания, он был в ту минуту искренен. Возвратившись же на родину, сперва в свои имения, а затем в Москву, он забыл и думать о горячих словах, прозвеневших некогда так эффектно перед изумленным Марксом, и умер не так давно престарелым, но все еще пылким холостяком в Москве[...]
* - Международного Товарищества Рабочих. Ред.
** К этой фразе Маркс на своем экземпляре воспоминаний П. Анненкова сделал на полях следующее замечание на французском языке: "Это выдумка! Он ничего подобного не говорил. Напротив, он сказал мне, что вернется к себе для наивысшего блага своих собственных крестьян! Он даже имел наивность пригласить меня поехать вместе с ним!" Ред.
Я воспользовался, однако же, письмом моего пылкого помещика, который, отдавая мне его, находился еще в энтузиастическом настроении, и был принят Марксом в Брюсселе очень дружелюбно. Маркс находился под влиянием своих воспоминаний об образце широкой русской натуры, на которую так случайно наткнулся, и говорил о ней с участием, усматривая в этом новом для него явлении, как мне показалось, признаки непод
4
дельной мощи русского народного элемента вообще. Сам Маркс представлял из себя тип человека, сложенного из энергии, воли и несокрушимого убеждения, - тип, крайне замечательный и по внешности. С густой черной шапкой волос на голове, с волосистыми руками, в пальто, застегнутом наискось, он имел, однако же, вид человека, имеющего право и власть требовать уважения, каким бы ни являлся перед вами и что бы ни делал. Все его движения были угловаты, но смелы и самонадеянны, все приемы шли наперекор с принятыми обрядами в людских сношениях, но были горды и как-то презрительны, а резкий голос, звучавший как металл, шел удивительно к радикальным приговорам над лицами и предметами, которые произносил[...] Контраст с недавно покинутыми мной типами на Руси был наирешительный.
С первого же свидания Маркс пригласил меня на совещание, которое должно было состояться у него на другой день вечером с портным Веитлингом, оставившим за собой в Германии довольно большую партию работников. Совещание назначалось для того, чтобы определить, по возможности, общий образ действий между руководителями рабочего движения. Я не замедлил явиться по приглашению.
Портной-агитатор Вейтлинг оказался белокурым, красивым молодым человеком, в сюртучке щеголеватого покроя, с бородкой, кокетливо подстриженной, и скорее походил на путешествующего комми, чем на сурового и озлобленного труженика, какого я предполагал в нем встретить. Отрекомендовавшись наскоро друг другу и притом с оттенком изысканной учтивости со стороны Вейтлинга, мы сели за небольшой зеленый столик, на одном узком конце которого поместился Маркс, взяв карандаш в руки и склонив свою львиную голову на лист бумаги, между тем как неразлучный его спутник и сотоварищ по пропаганде, высокий, прямой, по-английски важный и серьезный Энгельс открывал заседание речью. Он говорил в ней о необходимости между людьми, посвятившими себя делу преобразования труда, объяснить взаимные свои воззрения и установить одну общую доктрину, которая могла бы служить знаменем для всех последователей, не имеющих времени или возможности заниматься теоретическими
5
вопросами. Энгельс еще не кончил речи, когда Маркс, подняв голову, обратился прямо к Вейтлингу с вопросом: "Скажите же нам, Вейтлинг, вы, которые так много наделали шума в Германии своими коммунистическими проповедями и привлекли к себе стольких работников, лишив их мест и куска хлеба, какими основаниями оправдываете вы свою революционную и социальную деятельность и на чем думаете утвердить ее в будущем?" Я очень хорошо помню самую форму резкого вопроса, потому что с него начались горячие прения в кружке, продолжавшиеся, впрочем, как сейчас окажется, очень недолго. Вейтлинг, видимо, хотел удержать совещание на общих местах либерального разглагольствования. С каким-то серьезным, озабоченным выражением на лице он стал объяснять, что целью его было не созидать новые экономические теории, а принять те, которые всего способнее, как показал опыт во Франции, открыть рабочим глаза на ужас их положения, на все несправедливости, которые по отношению к ним сделались лозунгом правителей и обществ, научить их не верить уже никаким обещаниям со стороны последних и надеяться только на себя, устраиваясь в демократические и коммунистические общины. Он говорил долго, но, к удивлению моему и в противоположность с речью Энгельса, сбивчиво, не совсем литературно, возвращаясь на свои слова, часто поправляя их и с трудом приходя к выводам, которые у него или запаздывали, или появлялись ранее положений. Он имел теперь совсем других слушателей, чем те, которые обыкновенно окружали его станок или читали его газету и печатные памфлеты на современные экономические порядки, и утерял при этом свободу мысли и языка. Вейтлинг, вероятно, говорил бы и еще долее, если бы Маркс с гневно стиснутыми бровями не прервал его и не начал своего возражения. Сущность саркастической его речи заключалась в том, что возбуждать население, не давая ему никаких твердых, продуманных оснований для деятельности, значило просто обманывать его. Возбуждение фантастических надежд, о котором говорилось сейчас, замечал далее Маркс, ведет только к конечной гибели, а не к спасению страдающих. Особенно в Германии обращаться к работнику без строго научной идеи и положительного учения равносильно с пу