На нашу жизнь в интернате и, особенно, на настроение мальчиков большое влияние оказывали дела на фронтах Великой Отечественной войны. Победа наших войск под Сталинградом была встречена в интернате с большим воодушевлением. К тому же среди ребят поговаривали о том, что в скором будущем предполагается возвращение старшеклассников в Москву для поступления в ремесленные училища. Такое мероприятие тоже было нужно для общей цели - победы над фашизмом. Этот слух подтвердился в середине марта. Старшие ребята едут в Москву с условием поступления в ремесленные училища. Тем ребятам, в том числе и мне, которые учились в 7 классе, решили досрочно выдать аттестаты за семилетку. В дальнейшем, мне этот аттестат очень помог поступить в техникум. Младшие ребята и их воспитатели оставались в Екатерининске, в том числе и моя мама. Так что, я ехал в Москву в полном смысле один, а у всех других ребят в Москве были родители.
Мама оставалась в Екатерининске еще и потому, что к ней ехала из Челябинска племянница Галя. Ее мама (моя тетя –Таня) после ухода немцев из города Скопина нигде не могла устроиться там на работу. В это время в Скопине умерла бабушка – Мария Владимировна Рябова. Узнав, что вербуют желающих поехать на стройку теплоэлектростанции в г. Челябинск, тетя Таня подала заявление, получила подъемные деньги, какое-то питание, и они с Галей в конце 1942 года поехали в Челябинск. К физической работе тетя Таня была совершенно не приспособлена, она отморозила ноги и руки, началась гангрена и она 31 января 1943 года умерла в больнице. Галя осталась одна, ей помогли купить билет до станции Верещагино с тем, чтобы она ехала к своей тете - Маше (моей маме). Ехала она довольно долго, доехала одна до села и была зачислена в интернат. Но прибыла она в интернат уже после отъезда старших ребят в Москву, так что мы с ней разминулись.
Из Екатерининска мы уехали 27 марта под гармонь, на 20-ти подводах. Несколько дней до этого собирали вещи. Главное было увезти побольше продуктов, так как в Москве были карточки, по которым продавались продукты. Мама в соседней деревне сменяла какие-то носильные вещи на масло и еще что-то. Кроме того, интернат выдал какие-то продукты на дорогу. Уезжал я с радостью, очень хотелось вернуться домой в Москву: там меня ожидала самостоятельная жизнь.
Глава 7. Возвращение в Москву
В Москву из Верещагина мы приехали 1 апреля 1943 года на Курский вокзал. Все спустились в туннель, чтобы ехать в метро, и увидели незнакомую нам картину: как искалеченные на войне солдаты торгуют папиросами поштучно. Мы тогда считали себя уже завзятыми курильщиками и купили папиросы "Пушка", закурили, и у меня в голове все поплыло. В Екатерининске мы курили слабую махорку, да еще с паклей. Пришлось присесть на чемодан, так как идти я не мог, но, к счастью, по молодости, это быстро прошло, а на будущее я получил урок, но курить тогда не бросил.
С вокзала я ехал вместе с Лешей Босиком к нему домой. Об этом договорились еще в Екатерининском с его матерью Ириной Сергеевной. Такая необходимость была вызвана тем, что в наших комнатах в Большом Могильцевском переулке жили другие люди. Об этом сообщила нам тетя Лида (папина сестра), которой мама регулярно посылала деньги для оплаты нашей квартиры, и она исправно оплачивала счета за квартиру. Однако домоуправление все же сочло возможным вселить в наши комнаты посторонних людей. Передо мной стояла весьма сложная задача: освободить наши комнаты от чужих людей и, естественно, на это требовалось время и немалое.
Босики жили на Зубовском бульваре около станции метро "Парк Культуры". Приняли они меня очень хорошо. В доме чувствовался достаток. Отец Леши - Леонтий Яковлевич Босик, педиатр пользовался в Москве большой популярностью. В их доме я впервые увидел телевизор. Передачи шли только 2–3 часа в день. В моем доме телевизор появился лишь в 1956 году.
На следующий день я поехал на Малую Бронную улицу, где в доме № 20А жили папины сестры (мои тетки) Саша и Лида. Сына тети Лиды тогда в Москве не было, и они пригласили меня пожить в его комнате. Так решился вопрос с моим жильем в Москве на первое время. С едой в Москве были большие трудности. Продукты продавались в магазинах по карточкам, в весьма ограниченном количестве. На рынках они стоили огромных денег, поэтому, живя на Бронной, мне приходилось самому приобретать и готовить какую-то немудреную пищу. Помогало то, что в ремесленном училище учеников кормили один или два раза в день (сколько раз, точно не помню) и еще выдавали продуктовые карточки для рабочих. В Москве карточки подразделялись по категориям людей – для рабочих – им выдавали больше всего продуктов, для служащих – им поменьше и для иждивенцев (не работающих людей и детей) –меньше всех. По вечерам я обычно пил чай с тетей Сашей и беседовал на разные темы. Очень сейчас ругаю себя, что не расспрашивал ее о семье Левицких, их жизни до революции.