Лошадей запрягали и в похоронные катафалки — дореволюционные дроги со столбиками и кружевами из белой жести и кучером в высокой шляпе (позднее на смену всему этому явились грузовики в кумаче, двигавшиеся с подобающей медлительностью). Траурные процессии случались и в центре города, даже на Невском: оркестр, медленно бредущая толпа; на тротуарах останавливались, снимали шляпы. Креститься боялись.
Роскошью были интуристовские «линкольны», сиявшие темным лаком, щегольскими, ослепительно отполированными хромированными деталями, длинные, как гончие на бегу, — недаром у них на капоте (тогда говорили — «на радиаторе») красовалась казавшаяся серебряной борзая. Гудок «линкольнов» узнавался сразу — смесь громового кашля с боевой трубой. Эти автомобили можно было нанять «на время», стоило такое удовольствие не намного дороже такси. На «линкольнах» любили ездить за город и вообще «кататься». Тем более «линкольны» бывали и закрытые (в обиходе — «лимузин»), и с откидным верхом.
Машин было мало, но почти все — разные. Дети любили определять их марки; какой-то журнал, кажется «Мурзилка», даже напечатал изображения фабричных знаков «фордов», «фиатов», «бьюиков», «доджей» «понтиаков», «паккардов», «мерседес-бенцев», «испана-сюиза» и т. д.
Встречались заграничные двухместные машины — маленькое купе между капотом и большим багажником. Почему-то их называли «ласточка».
Вскоре (с 1936 года) города стали постепенно заполняться машинами «М1», в просторечии — «эмка», «эмочка», они были уже не с брезентовым верхом, а «закрытыми», как тогда говорили, куда более современными. Любопытная деталь времени: у владельцев «газиков» стали настойчиво, в сущности, насильно забирать их автомобили, а взамен (за доплату) предлагали «эмку». Считалось, старые машины портят улицы столицы и больших городов. «Газики» отправляли в провинцию. Почти тогда же появились автомобили «ЗИС-101», длинные, как трамвай, словно выпрыгнувшие из журнала «СССР на стройке». С переднего сиденья их капот с литым серебристым флажком, казалось, прикасается к горизонту, панель приборов насчитывала шесть циферблатов, включая шкалу настройки радио (радио в машине!), «ЗИС» даже пбхнул как-то торжественно. Кроме того, в нем были откидные сиденья, а если они оставались закрытыми, то заднее купе становилось фантастически просторным.
В конце тридцатых «прокатиться» на «ЗИСе» всем мучительно хотелось. Если выпадало счастье ехать на такси, то дети умоляли родителей перепустить очередь и дождаться, когда подойдет вожделенный лимузин: «ЗИСы»-такси были редкостью и стоили немного дороже.
Автомобиль «ГАЗ-М1». 1930-е
Перед войной, в 1940 году, появились и первые наши экспериментальные малолитражки, крошечные автомобильчики «КИМ-10–50» с двигателем по образцу английского «форда-префект», с двумя дверцами. Все на них дивились, но выпустить их в заметном количестве не успели. Так и жили — среди образцов, проектов, витрин.
Легковые автомобили тридцатых!
Огромные и шумные, управляемые серьезными (казалось, всегда немолодыми) шоферами, автомобили, из которых даже самые шикарные нередко приходилось мучительно заводить снаружи тяжелой рукояткой, блестящие призраки будущего, мечта мальчишек, думавших не об обладании, а о «прокатиться» и, как о высшем счастье, «порулить», то есть подержаться за руль или погудеть. Автомобили были необыкновенно нарядными, великолепно «подробными» — с массою шикарных штучных деталей: сверкающие траверсы (ныне «бампер»), никелированные фары, запасные колеса (иногда в футлярах!) по бокам или сзади, сверкающие спицы, обтекаемые крылья (особенный восторг вызывали крылья, наполовину скрывающие колеса, — «закрытые колеса!»), фигурки — звери, птицы, атлеты, вензеля — на капотах; редкая роскошь — указатели поворотов (блинкеры) — откидывающиеся стрелки с лампочкой внутри (мигающие подфарники — указатели поворота — еще не изобрели, и обыкновенно шоферы предупреждали о предстоящем маневре, высовывая руку или приоткрывая дверцу); цветная тончайшая полоска вдоль кузова, шторки над окошками «номенклатурных» лимузинов, белые круги («гамаши») на покрышках; на правое переднее крыло, случалось, устанавливали разноцветные флажки. Машины были большие (хотя тесноватые внутри) и высокие, ощущалось в них нечто архитектурное: в них входили, ступая, словно на дворцовую лестницу, на обязательную, как у кареты, подножку, профилированный козырек над передним стеклом был подобен карнизу. Они гудели каждый на свой лад — густыми и звонкими клаксонами… И пахли особым, «довоенным» бензином, «довоенными» лаком и кожей. Это не наваждение. Я вспомнил этот совершенно забытый запах в Варшаве в мае 1994 года, проходя по Старе-Място мимо антикварного таксомотора 1930-х годов, скучавшего в ожидании богатых туристов. Такси пахло «по-довоенному».