– Вы много летали?
– Нет, это первый раз, – робко сказала я.
– Нравится? – спросил он, глядя на меня с легкой насмешкой.
– Нет, это немного странно, вот и все.
Он зафиксировал ручку управления, чтобы сказать что-то мне на ухо. Затем снова поднял ее и опять зафиксировал, наклонившись ко мне. Он нарочно делал крены, чтобы нас попугать. Я улыбалась.
Он положил мне руки на колени и подставил щеку:
– Вы не хотите меня поцеловать?
– Месье де Сент-Экзюпери, вы должны знать, что в моей стране люди целуют только тех, кого любят, и только если они знакомы достаточно долго. Я совсем недавно овдовела, как же я могу вас поцеловать?
Он закусил губу, чтобы не выдать улыбки.
– Поцелуйте меня, или я вас утоплю, – сказал он, делая вид, что направляет самолет прямиком в море.
Я задохнулась от гнева. Почему я должна целовать человека, с которым едва знакома? Шутка показалась мне слишком скверной.
– Так вот как вы заставляете женщин целовать вас? – спросила я его. – Со мной этот номер не пройдет. Мне надоело летать. Сделайте мне приятное – посадите самолет. Я недавно потеряла мужа и тоскую по нему.
– Ой! Мы падаем!
– Все равно.
Тогда он взглянул на меня, зафиксировал ручку и произнес:
– Я знаю, вы не хотите меня поцеловать, потому что я слишком уродлив.
Я увидела, как жемчужины слезинок из его глаз закапали на галстук, и мое сердце растаяло от нежности. Я неловко перегнулась и поцеловала его. В ответ он начал неистово целовать меня, и так мы летели минуты две-три: самолет пикировал и взмывал, Сент-Экзюпери поднимал ручку и опускал ее снова. Пассажиров начало укачивать. Мы слышали, как они жаловались и причитали у нас за спиной.
– Вовсе вы не урод! Но вы слишком сильный для меня. Вы делаете мне больно. Кусаете меня, пожираете, а не целуете. Я хочу сейчас же спуститься на землю.
– Извините, я не слишком хорошо знаю женщин. Я люблю вас, потому что вы ребенок и вам страшно.
– В конце концов вы сделали мне больно! Вы сумасшедший.
– Это только так кажется. Я делаю то, что хочу, даже если это причиняет мне боль.
– Послушайте, я больше даже кричать не могу, приземляйтесь. Мне плохо. Я не хочу потерять сознание.
– Об этом речи быть не может. Посмотрите, вон там Рио-де-ла-Плата.
– Хорошо-хорошо, это Рио-де-ла-Плата, но я хочу увидеть город.
– Надеюсь, вы не страдаете морской болезнью?
– Чуть-чуть.
– Вот таблетка, высуньте язык.
Он положил таблетку мне в рот и порывисто сжал мои руки:
– Какие маленькие ручки! Ручки ребенка! Отдайте мне их навсегда!
– Но я не хочу остаться безруким инвалидом!
– Глупенькая! Я прошу вас выйти за меня замуж. Мне нравятся ваши ручки. Я хочу, чтобы они принадлежали только мне.
– Послушайте, мы знакомы всего несколько часов!
– Вот увидите, вы еще выйдете за меня замуж.
Наконец мы приземлились. Все наши друзья чувствовали себя неважно. Кремьё вырвало на рубашку, Виньес сказал, что не сможет сегодня дать концерт.
До машины Сент-Экзюпери нес меня на руках. Мы поехали к нему. Эту поездку я запомнила на всю жизнь. Мы проезжали мимо витрин ювелирных лавок, сверкающих драгоценными камнями, изумрудами, крупными бриллиантами, браслетами, здесь были шикарные магазины, торгующие перьями, чучелами птиц, – настоящий маленький Париж. Казалось, машина ехала по улице Риволи. Наконец мы добрались до цели и поднялись на лифте в холостяцкую квартиру Сент-Экзюпери. Выпив кофе, мы отправились спать кто где. Виньес и Кремьё уснули на одном диване, а я – в постели Сент-Экзюпери. Голова кружилась, меня подташнивало, я с трудом понимала, где нахожусь. Я свернулась клубочком, а Сент-Экзюпери читал мне отрывок из «Южного почтового». Я уже ничего не слышала и наконец резко сказала ему:
– Вы не могли бы ненадолго оставить меня одну? Мне жарко, я хочу принять душ. Извините.
Он встал и вышел в другую комнату. Я приняла душ, Сент-Экзюпери дал мне халат. Я снова забралась в постель. Он присел рядом и сказал: