- Что ты знаешь обо мне? - чуть снисходительно спросил Архангел.
- О, я знаю... Я не выдала тебя, потому что знаю - у тебя великое будущее, Архангел Гавриил. Тебя ждут великие дела, ты принесешь великую Весть Господню. Ты символ всего святого, что есть в этом мире. И в других мирах тоже. Они не должны потерять тебя. Ты должен нести Свет, и сиять ярко. Это твой Путь. Вот, что я видела тогда, сидя на дереве. И это же я вижу теперь. И я хочу предостеречь тебя. Судя по методам, которые ты использовал, чтобы убедить меня все же быть с вами, ты в зоне риска. Как бы Тьма не одолела тебя. Поэтому я принимаю предложение, чтобы оказаться рядом в нужный момент, и защитить тебя. Я всегда буду защищать тебя.
- Разве нужно защищать ангела? - улыбнулся Гэбриэл.
- Порой и ангелу кто-то нужен за спиной, кроме собственных крыльев.
Гэбриэл взял мои руки в свои.
- Я принимаю твои слова. Отныне имя твое Лилит, Дух Ночи.
Он остановился.
- Не для протокола. Это я сказал Адаму, что он властелин этой земли. И должен властвовать без сомнений.
- Я знаю.
- Но из-за этого он вел себя с тобой так ужасно. И не хотел подчиняться тебе, и не считал нужным обращаться с тобой, как с равной. Но это был действительно его Путь. Моя ошибка вероятно в том, что я не должен был ему раскрывать это преждевременно. Но это было в минуту его душевной слабости.
- Я знаю. Ты говорил. Ты делал то, что должен был в тот момент. И не мог знать, к чему это приведет. Никто не может знать абсолютно всех причин, и предугадать все последствия. Тем более, что все меняется. Ты сам говорил - одну и ту же задачу можно понять по-разному. Видимо Адам что-то не так понял.
Он смущенно улыбнулся.
- Не думай, что все, что я говорил - только для того, чтобы склонить тебя на нашу сторону. Я в самом деле хотел бы, чтобы ты стала моей ангелиной. Чтобы ты стала моей.
Мне тяжело расставаться с тобой. Ты защитила меня, и дала Путь.
- Нет, его дал Отче. Я не позволила ему прерваться.
- Я тоже всегда буду защищать тебя. Где бы ты ни была - знай, я слежу за тобой. Если тебе нужна будет помощь - она будет. Я буду всегда и вечно выбирать твой свет.
Я благодарно кивнула.
- Еще один вопрос, напоследок. Мне сделают поблажку к Судному Дню?
- Я бы не рассчитывал.
Мы рассмеялись. Пора было прощаться.
- Тебе досталась трудная роль. Тебя будут ненавидеть, бояться, презирать.
Гэб нежно провел рукой по моим волосам.
- Не всем же быть хорошими. Кто-то должен сыграть и роль злодея. Прощай, мой Ангел. Сияй! Как только можешь ярко! Прощай. Моя стихия ждет меня.
И я развернулась в сторону волн океана.
- Мы еще встретимся?
Я обернулась.
- В вечной борьбе Тьмы и Света... мы на это обречены!
Гэбриэл довольно улыбался. Я улыбнулась в ответ, и вошла в воду. Зайдя по пояс, я развела толщу воды в стороны, и шла, шла... пока океан не сомкнулся над моей головой.
Тьма простиралась надо мной. Во все стороны. Надо же было выбрать такую дыру, чтобы поселиться. Самой Тьме глаз выколи. Дом, деревянный, покосившийся от дождей, походил на глыбу черного мрамора. Его окружал кусок возделанной земли. Но она была неплодородна, и давала редкие, сухие, скрюченные всходы. Похожие на ствол одной дикой яблони, что когда-то произрастала на девственно прекрасной земле. Нет больше того сада. Нет яблони. Нет прежнего Адама, который славился искусным хозяином.
В доме была все та же тьма. Повсюду пыль, остатки еды на столе, кости на полу. Если бы я шла, то уже бы раз десять обо что-нибудь споткнулась, наступила бы в мусор или поскользнулась. Стены точили жучки. Щели свистели сквозняком. Фантазией Адам не отличался, поэтому планировка дома была стандартной, большая комната - с ней все понятно - и имелась еще спальня.
Хозяева спали вповалку на тюфяках из отсыревшей соломы. Я заглянула в лица. Вот и ты, Адам, осунувшийся, черноволосый. Твои руки сбиты тяжелой работой, которая не приносит должных плодов. Это доводит до отчаяния. И очень быстро, если ты привык, что все дается легко, и не умеешь проигрывать, считая себя единственным человеком на земле. Как же больно падать с пьедестала, который сам же воздвиг. А это Ева. Милая Ева... Я до сих пор чувствую боль от удара ножом. Пусть у меня и нет тела. Раны на душе очень плохо заживают. Почти никогда. А на лице уже нет той приветливой улыбки. Это что, угрюмые морщины? Что такое? Не знала ты раньше, что замужем так плохо? Из-под одеяла свисает белая рука, но кожа ее груба. Приходится тяжело работать. Чего не сделаешь ради любимого. Я вот, например, умерла. Но каждому свое, конечно, каждому свое.
Иду дальше. У окна подвешена люлька. В ней спит замечательный малыш.
- Эй! Парень! У тебя вид получше, чем у предков, а?
Детёныш человека проснулся, но не заплакал, увидев меня. Его глаза, такие светлые, будто светились в темноте комнаты. Или это Луна вышла? Я выглянула в окно - нет. Небо темное. А глаза ребенка сияют, как два фонаря.
- Ты не так прост, парень, - и я пощекотала его под подбородком.
Он радостно засмеялся, и попытался ухватить меня за палец. Я сначала не давала ему себя поймать, а потом поддалась. Малыш потянул мой палец к себе в рот.
- Ну и замашки!
И тут он как грызанул меня! Достаточно больно, даже для духа повышенной плотности.
- Качественно новый вид боли? Уже успел отрастить клыки в таком юном возрасте? А мы с тобой поладим!
И я слегка укусила его в плечико в ответ. Он так залился смехом!
- Каин! А ну угомонись!
Это Ева поднялась с постели. Хорошо, что сработал рефлекс, я тут же стала невидимой. Она поправила его одеяльце, поколыхала люльку, пока он не заснул. И тоже легла. Я тенью скользнула к ребенку.
- Еще увидимся, Каин.
И растворилась во мраке.
И вот снова ночь! Полнолуние! Как я его люблю! Столько силы просыпается во мне. Самое время навестить друзей. Дом, таинственный в лунном свете, хранил безмолвие. Дверь. Большая комната. Тлеет очаг. Спальня. Возлежит Адам. Надо присесть рядом с ним. Хотя о чем это я? Конечно на него. Ева подвинется. Да она даже не услышит. Эх, мой несостоявшийся эдемский муж. Помнишь ли ты тот поцелуй?.. Я нагнулась к нему. Мои волосы касались его груди. Кончиком языка я провела по его губам. Он застонал во сне. Спи. Побудь в Раю. Хотя бы во сне. А я уже стояла возле люльки.
- Привет, Каин!
Малыш открыл ясные очи. Какой осмысленный взгляд, как у взрослого человека. Или нечеловека. Мне нравился этот ребенок, он вызывал у меня интерес. Так как я дух, у меня не может быть детей, какие бы слухи не распускал Самаэль. С ним я еще разберусь. Попробовал бы он разобраться со своим детищем. Так нет, приходится мне.
- Знаешь, я могу многому тебя научить, показать и объяснить. Уж побольше, чем твой папашка. Что один, что второй. Не говоря уж о маманьке. Она ведь убила меня, представляешь?
Малыш широко улыбнулся и загулил.
- Да, сама в шоке от этой семейки. Знаешь что? Давай-ка я тебя заберу отсюда. Ты еще сможешь стать человеком. Я в тебя верю. Хочешь пойти с тетей Лилит?
Он потянул ко мне ручки.
- Да? Хочешь?
И я тоже протянула руки, чтобы взять его. Но меня обожгло словно огнем. Над люлькой засветились знаки, означающие имена Сеной, Сансеной и Саменгелоф.
- А это привет от дяди Гавриила.
Она тогда все-таки заметила меня. И нажаловалась папашке. Тому другому.
Я разочарованно опустила руки.
- Горе роду человеческому.
Так за мной закрепилась слава "пожирательницы детей".
С тех пор я не люблю красный цвет.