(белеет)
– прекрати, зачем ты это говоришь? Тебе это не поможет, глупый мальчишка, и
– в полночь призрак столбенеет!
– прекрати.
– через сумрак столб белеет в полночь призрак столбенеет!
– прекрати это! прекрати это! Я требую, Я приказываю, чтобы ты прекратил!
– Не нравится тебе, да?
И думая: «Если только я смогу сказать это вслух, сказать не заикаясь, мне удастся разбить эту иллюзию…»
– это не иллюзия, глупый маленький мальчишка – это вечность, Моя вечность, ты в ней затерян, затерян навсегда, тебе никогда не найти пути назад; ты теперь вечный, приговоренный к блужданию в черноте… после встречи со Мной лицом к лицу, вот что это.
Но здесь находилось что-то еще. Билл это чувствовал, ощущал, каким-то образом даже улавливал запахи: что-то большое, впереди в черноте. Форма. Испытывал он не страх, а благоговейный трепет; он приближался к силе, рядом с которой меркла сила Оно, и у Билла оставалось лишь время бессвязно подумать: «Пожалуйста, пожалуйста, кем бы ты ни был, помни, что я очень маленький…»
Он мчался к этому что-то и увидел, что это великая Черепаха, панцирь которой покрывали плиты разных сверкающих цветов. Голова древней рептилии медленно высунулась из панциря, и Билл подумал, что почувствовал смутное пренебрежительное удивление в твари, которая забросила его в эту черноту. Билл увидел, что глаза у Черепахи добрые. Билл подумал, что никого старше Черепахи невозможно представить себе, что Черепаха куда как старше Оно, которое объявило себя вечным.
– Кто ты?
– Я Черепаха, сынок. Я создал вселенную, но, пожалуйста, не вини меня за это; у меня разболелся живот.
– Помоги мне! Пожалуйста, помоги мне!
– Я не беру чью-то сторону в таких делах.
– Мой брат…
– …у него свое место в метавселенной; энергия вечна, и это должен понимать даже такой ребенок, как ты…
Теперь он летел мимо Черепахи, и даже при его огромной скорости покрытый плитами панцирь тянулся и тянулся по правую сторону от Билла. Он подумал, что едет в поезде, и навстречу едет другой поезд, очень-очень длинный, и со временем начинает казаться, будто второй поезд стоит на месте или даже изменил направление движения на противоположное. Билл все еще мог слышать Оно, воющее и гудящее, высокий и злой голос, нечеловеческий, наполненный безумной ненавистью. Но когда Черепаха начинал говорить, голос Оно блокировался полностью. Черепаха говорил в голове Билла, и Билл каким-то образом понимал, что есть еще и Другой, Высший Другой, обитающий в пустоте, которая находилась за пределами этой пустоты. Этот Высший Другой, возможно, создатель Черепахи, который только наблюдал, и Оно, которое только ело. Этот Другой был силой вне этой вселенной, силой, превосходящей все прочие силы, творцом всего сущего.
И внезапно Билл подумал, что теперь он все понимает: Оно намеревалось зашвырнуть его за некую стену, находящуюся в конце этой вселенной, отправить в какое-то другое место,
(которое старый Черепаха называл метавселенной)
где действительно жило Оно; где Оно существовало, как гигантское, светящееся ядро, которое могло быть всего лишь песчинкой в разуме Другого; ему предстояло увидеть Оно без покровов и масок, пятном яркого, смертоносного света, а потом он будет из милосердия аннигилирован или обречен на вечную жизнь, безумным, но при этом в здравом уме, внутри одержимой мыслями об убийстве, бескрайней, бесформенной, голодной твари.
– Пожалуйста, помоги мне! Ради других…
– ты должен помочь себе сам, сынок…
– Но как? Пожалуйста, скажи мне! Как? Как? КАК?
Он уже добрался до покрытых чешуей задних лап Черепахи; и потом ему хватило времени, чтобы разглядеть эту исполинскую древнюю плоть, особенно его удивили тяжеленные ногти – странного голубовато-желтого цвета, и он разглядел галактики, плавающие в каждом из них.
– Пожалуйста, ты хороший, и я это чувствую и верю, что ты хороший, и я умоляю тебя… неужели ты мне не поможешь?
– ты уже знаешь, есть только Чудь и твои друзья.
– Пожалуйста, пожалуйста…
– сынок, ты должен настаивать, что через сумрак столб белеет, а в полночь призрак столбенеет… это все, что я могу тебе сказать. Как только ты забираешься в такое космологическое дерьмо, подобное этому, тебе не остается ничего другого, как выбросить из головы все инструкции…
Билл осознал, что голос Черепахи становится все слабее. И сам Черепаха остался позади. Он летел в черноту, которая была чернее черного. И голос Черепахи забивал, заглушал, перекрывал ликующий, торопливый голос Твари, которая забросила его в эту черную пустоту – голос Паучихи, голос Оно.