Первые сведения о призыве рабочих в действующую армию были получены в разных волостях в виде слухов о призыве не рабочими, а солдатами в июле м-це. Слухи эти встревожили киргиз, но они сомневались, так как знали о существовании письменного обещания белого царя не брать киргиз в солдаты. После того как распространились эти слухи, волостных управителей потребовал к себе через джигитов пишпекский уездный начальник, куда они и поехали.
По возвращении из Пишпека, волостные управители объяснили, что призывают киргиз не солдатами, а для каких-то других надобностей в действующую армию. Киргизы понимали, что раз призывают в действующую армию, то, конечно, для солдатской службы.
Это мнение киргиз усилилось еще и тем, что некоторые русские говорили киргизам — дошла очередь и до вас служить на военной службе. Почетных лиц и манапов заторных волостей никто из администрации не вызывал и никто не разъяснил вопроса о призыве. Вызывали и беседовали уездный начальник, токмакский пристав и заведующий полицейской частью только с оолостны. ми управителями, но киргизы волостным управителям не верили.
Волостные управители от имени начальства требовали, чтобы в волостях были составлены приговора со списками рабочих. Это распоряжение киргизы поняли, что местное начальство, начиная от губернатора и ниже, желая выслужиться перед высшим начальством, хочет отобрать у нас приговора о нашем желании нести военную службу. Это убеждение имело основание и потому, что киргизам было известно, что пржевальский уездный начальник в прошлом году потребовал составить приговоры о том, что несколько человек киргиз изъявило желание итти добровольцами в действующую армию. В действительности этих лиц, по нескольку человек от волости, назначили.
Я лично в прошлом году был в Токмаке, когда эти добровольцы отправлялись, в Россию и я разговаривал с ними. Они шли не по своей воле, а потому, что это потребовало начальство. Из этого факта я сам также заключил, что здесь с военной службой была проделка местных властей.
Преувеличение подати. Два года тому назад увеличили подати и никто не присылал приговоров, а прямо приказали платить. Так же, когда ввели 2 года тому назад военный налог с неотбывающих воинской повинности, который мы платили по 1 р. 84 к. с кибитки — никто приговоров не требовал, а просто приказали платить. Плата нами военного налога взамен отбывания воинской повинности в связи с требованием приговоров еще больше укрепила в нас мнение, что призыв является «добровольным», исходящим от местных властей, и мы вправе отказаться, и если от нас Настойчиво требуют, то исключительно местное начальство с целью выслужиться.
В каждой волости почти ежедневно были сборища молодежи, подлежащей призыву на военные работы. На этих сборищах выяснилось, что молодежь не согласна итти, а решила бежать в. пределы Китая. Были созваны съезды при участии должностных лиц и монапов, причем несмотря на то, что манапы были уверены, что именно местное начальство указывает призыв по своему почину, все же они склонились к тому, чтобы удовлетворить это требование, потому что боялись мести администрации в случае отказа, но молодежь категорически отказалась дать свое согласие.
Заведывающий полицейской частью Меньшиков вызвал к себе в конце июля на Джумгал в казенную школу должностных лиц для составления приговоров, но молодежь часть пятидесятников не отпускала, а у некоторых отобрала печати, говоря, что должностные лица хотят их сдать в солдаты. При сборищах молодежи, я слышал, у них была «бата» в каждой волости отдельно, но общего собрания нескольких волостей не было и общей «бахы» также не было.
Несомненно, как мне известно, что в каждой волости отлично знали, что делается в соседних волостях.
Я забыл сказать, что в наших волостях русские писаря. Эти писаря также поддерживали слух о том, что берут в солдаты. Не знаю, для чего они что делали, не думаю, что просто смеялись над киргизами. Оружия никто не делал и разговоров в загорных волостях о восстании не было. Молодежь лишь стремилась убежать в Китай. Приговоры составлены не были. В начале августа к 5 числу,и. д. уездного начальника Рымшевич вызвал в Пишпек волостных управителей и 6-го вечером с ними разговаривал, потребовав, чтобы через 2 дня ему были представлены приговоры со списками рабочих. На 7 августа к уездному начальнику были вызваны почетные лица и должностные лица от всех загорных волостей и от Атекинской и Сарыбагишевской. 7-го мы в числе 300 человек были во дворе уездного управления, куда к нам и вышел уездный начальник Путинцев, к которому мы обратились с заявлением о том, что молодежь не соглашается давать людей и итти. С уездным начальником говорили трое в присутствии остальных, а именно: Хисамутдин Шабданов (Сарыбагишевская волость), Курман Ленесов (Курманхождинская волость) и я. Переводил письменный переводчик Абдукерим Садыков. Уездный начальник Путинцев нам ответил, что он должность сдал и нам нужно говорить с новым уездным начальником Рымшевичем, а он хочет обратиться к нам с просьбой, ввиду его ухода с должности в честь его построить для больных на Арасане (Иссыгатинские минеральные воды) барак, мы тут же согласились дать со всех бывших волостей по 30 коп. с каждой кибитки.