На другой стороне улицы оживленный рынок, который, похоже, растянулся на многие мили. Вокруг снуют дети, торгующие разной дребеденью, и мы то и дело отказываемся от вырезанных из дерева безделушек и украшений из слоновой кости. Организованный хаос Нью-Дели ошарашивает, но я рада оказаться в гуще жизни, рада хотя бы на мгновение отвлечься от нашей войны.
– Куда теперь? – спрашивает Марина, стараясь перекричать шум.
Крейтон вглядывается в поток людей, которые переходят дорогу.
– Ну, раз мы теперь далеко от аэропорта и камер, думаю, можно поймать…
Такси резко тормозит прямо перед нами, поднимая клубы пыли, и водитель распахивает пассажирскую дверцу.
– … такси, – заканчивает Крейтон.
– Пожалуйста. Куда вас отвезти? – спрашивает водитель. Он выглядит совсем юным и заметно нервничает, словно это его первый рабочий день.
Марина то ли реагирует на его волнение, то ли отчаянно хочет выбраться из толпы, – она сразу же запрыгивает на заднее сиденье и забивается в самый угол.
Крейтон устраивается на переднем сиденье и диктует водителю адрес. Мы с Эллой садимся сзади, рядом с Мариной.
Водитель кивает и вдавливает педаль газа в пол, так что мы вжимаемся в потрескавшиеся пластиковые сиденья. Мимо проносится Нью-Дели, все его звуки и цвета сливаются и тонут в сплошной неразберихе. Мы со свистом мчимся мимо машин, рикш, коз и коров. Таксист закладывает такие виражи, что автомобиль едва не встает на задние колеса. Я теряю счет пешеходам, которые оказываются на волосок от гибели. Наверное, не стоит так внимательно смотреть в окно, думаю я. Нас кидает из стороны в сторону и мы падаем друг на друга. Чтобы не повалиться на грязный пол, приходится хвататься за все, что попадается под руку.
Чтобы объехать пробку, мы взлетаем на узкий тротуар. Да, надо признать, что эта безумная поездка мне очень нравится. Годы, проведенные в бегах и битвах, превратили меня в настоящую адреналиновую наркоманку. Марина оперлась на подголовник сиденья перед собой, положила голову на руки и даже не хочет выглянуть в окно. А Элла, наоборот, перегибается через нее, стараясь ничего не пропустить. Без предупреждения водитель резко сворачивает на дорогу, идущую вдоль длинного ряда складов. Вдоль обочины выстроились военные с автоматами Калашникова. Водитель кивает им, не сбавляя скорости. Крейтон оглядывается на меня. В его лице читается беспокойство, и душа у меня уходит в пятки. На дороге нет ни одной машины – разительный контраст с бурлящим городом.
– Куда вы нас везете? – резко спрашивает Крейтон. – Нам нужно на юг, а вы едете на север.
Марина вскидывает голову, и они с Эллой удивленно смотрят на меня.
Внезапно визжат тормоза, и машина останавливается. Водитель, метнувшись в переднюю дверь, перекатывается по асфальту подальше от такси. Нас окружает десяток фургонов и крытых грузовиков. На дверях каждого что-то нарисовано красной краской, но я не могу разобрать, что это. Из фургонов выпрыгивают люди в штатском с автоматами наготове. Вот теперь я действительно чувствую прилив адреналина, как всегда перед боем. Искоса гляжу на Марину – она напугана. Я знаю, что она равняется на меня и следит за моей реакцией, поэтому стараюсь оставаться внешне спокойной.
– Вы готовы? Марина? Элла?
Они кивают.
Крейтон поднимает руку.
– Погодите! Посмотри на грузовики, Шестая. Посмотри на их двери.
– Что? – спрашивает Элла. – Что не так?
Вооруженные люди подходят ближе, крики становятся громче. Я слишком сконцентрирована на непосредственной опасности, чтобы отвлекаться на слова Крейтона. Когда военные с автоматами угрожают мне или тем, кто мне дорог, я стараюсь сделать так, чтобы нападающие об этом пожалели.
Марина бросает взгляд в окно.
– Шестая, смотри! Это же номер…
Когда дверца рядом с ней распахивается, до меня наконец доходит, что они там увидели. Вместо красных пятен на дверях отчетливо вырисовываются восьмерки.
– На выход! – кричит военный.
– Не сопротивляйтесь, – шепотом произносит Крейтон. Его голос кажется спокойным. – Пока что будем делать то, чего они хотят.
Вчетвером мы осторожно выбираемся из такси, подняв руки, не отрывая взгляда от ярких цифр на дверях грузовиков. Вероятно, мы идем слишком медленно, потому что один из военных наклоняется к Элле и нетерпеливо подталкивает ее в спину. Она теряет равновесие и падает. Я ничего не могу с собой поделать. Даже если они сторонники Восьмого, сбивать с ног двенадцатилетних девочек не позволено никому. Силой разума я поднимаю парня в воздух и закидываю на крышу склада напротив. Среди конвоиров понимается паника, они размахивают автоматами и перекрикиваются.