Батальон выстроился на плацу буквой П. Бой барабанов не умолкал.
И все же кое-что не могло не обратить на себя внимания солдат. Старших офицеров на плацу не было. Обычно они вместе с солдатами ждали появления подполковника, но сегодня их еще до рассвета вызвали к нему на квартиру. Там шел военный совет.
Томительно тянулось время.
Видя, что офицеры задерживаются, фельдфебель вышел вперед и закричал:
— Снять шапки! К утренней молитве готовьсь!
Солдаты обнажили головы. "Спаси, господи, люди твоя и благослови достояние твое… Победы благоверному нашему императору Николаю Александровичу…"
Крепостную равнину оглашал монотонный гул сотен голосов.
Едва солдаты кончили молиться, как в воротах крепости показалась группа офицеров.
— Сми-и-ирно! — скомандовал фельдфебель.
Глухой стук множества солдатских каблуков — и на плацу воцарилась такая тишина, что слышен был даже скрип сапог офицеров, ступающих по влажной от росы траве.
Офицеры выстроились перед ротами. Вперед вышел высокий плечистый штабс-капитан, дежурный по батальону, Он развернул сложенный трубочкой лист бумаги, откашлялся, вскинул голову и принялся размеренно, с выражением читать приказ командира батальона.
В вводной части говорилось об "опасных мыслях и преступных действиях" отдельных солдат, Затем шел непосредственно сам приказ. Дойдя до этого места, штабс-капитан сунул палец за воротник, оттянул его, вертя шеей, словно думал тем самым придать голосу больше силы, и провозгласил:
"Учитывая вышеизложенное, приказываю:
1. Солдата Дружина за распространение внутри батальона вредных мыслей и нарушение устава и законов армии его императорского величества предать Кавказскому военно-полевому суду.
2. После семи часов вечера увольнительные солдатам давать только с моего ведома.
3. Ответственность за исполнение сего приказа возложить на командира караульного взвода поручика Варламова.
Командир 1-го Особого Лебединского батальона подполковник Добровольский".
После зачтения приказа, как обычно, производились учения. Солдат удивляло отсутствие на плацу Варламова.
Где бы он мог быть?
— Наверно, хоронит Погребнюка со своими караульными, — высказал кто-то предположение. — Для них, что собаку закопать, что человека, — все одно. Раз, два — и готово!..
Унтер-офицеры разводили взводы по своим местам на плацу.
Бондарчук чувствовал, что поручик Варламов отсутствует неспроста. "Видно, что-то затевается, — думал он. — Но что именно?"
— Степан, — окликнул он шагавшего справа Демешко. — Как по-твоему, почему не видно Варламова?
Демешко пожал плечами и, не оборачиваясь к Виктору, разразился по адресу поручика забористой бранью. Затем добавил:
— Черт их знает, кому они еще петлю готовят!
Один из солдат в последнем ряду идущего слева взвода случайно услышал их разговор. Он замедлил шаги, оглянулся по сторонам и, выждав, когда товарищи отойдут подальше, торопливо сказал Бондарчуку:
— Вчера вечером Варламов уехал в Лагодехи. Хотят этой ночью тайком отправить Дружина в Тифлис. Из Лоринского полка затребовали несколько солдат для конвоя. Нашим не доверяют…
Солдат хотел было побежать к своему взводу, но Бондарчук схватил его за руку.
— Постой. Ты это точно знаешь?
— Спрашиваешь! — усмехнулся парень. — У меня дружок в караульном взводе. Он-то и сказал. Пользуется у Варламова большим доверием. Ему известны все тайны батальона. Но сам он — душа-человек, золотое сердце.
Солдат бросился догонять своих.
Предположения Виктора подтверждались: Дружин был в опасности.
Глава восемнадцатая
Вот уже два дня жена рабочего Кара Насира, сломавшего ногу на табачной фабрике, не могла застать Гаджи Хейри в конторе.
Наконец сегодня после полудня ей сказали, что хозяин вернулся из Нухи. Женщина опять поплелась к конторе, села у дверей и принялась ждать.
Гаджи Хейри отдыхал с дороги и поэтому заявился в контору только часа через три. Поднявшись с земли, женщина вошла вслед за ним в контору и стала терпеливо ждать, забившись в угол комнаты, пока хозяин кончит разговаривать с мужчинами.
Когда те ушли, Гаджи Хейри обернулся к ней и, недовольно поморщившись, спросил:
— Эй, арвад [13], ты опять пришла? Видно, не отвяжешься от меня, пока не ограбишь!