Увидев, что Решма и ягд Эйдлах переглядываются со скучающим видом, и вот-вот отвернутся от него, монах приблизился и стал говорить громче:
— Армяне говорят Ираклию, что у них нет резонов менять свою христианскую веру на латинскую христианскую веру. Византийский император нуждается в армянах, в то время, когда поднимают голову арабы с новой верой в Аллаха, и убеждает армян не покидать греков. Хотя ему так хочется иметь в своём государстве единую, а не разделённую христианскую церковь, как основу правления. Нужна литургия мира и чтобы у армян отслужил по греческому обряду греческий иерей, и чтобы все армянские епископы, католикос и царь к этому приобщились.
— Каша какая-то, — сказал Решма ягду Эйдлаху.
— Ничего не каша, — ответил ягд Эйдлах, — это ничем не отличается от вашего академичечкого спора с Тантой. В том, что надо убираться с этой планеты, никто не сомневается, а вот методы разные. Ты считаешь, что нужно действовать осторожно и скрытно, а Танта готов использовать штралеры и активные способы, вплоть до создания своей армии. Люди придумали систему мышления, позволяющие немногим контролировать многих без высокотехнологических средств связи, сканирования мозга и нейрообучения. Государства Зиема используют эту систему, называемую верой. Она может быть любой. Главное в ней, не логика и не антураж, а способность эффективно руководить массами людей, использовать их для самокормления власти, самозащиты власти. В системе постоянно возникают сбои. Их устраняют, словно неполадки двигателя, меняя детали или прочищая. Что непонятного?
— Я это понимаю, это всё равно, что наше Министерство Глобальной Мобилизации и Комитет хранения Единства Натоотвааля. Они имеют право убить без суда, или заменить нейроличность любому, кто усомнится в правильности действий и планов Верховного Совета, — ответил Решма.
— Я Ружик, проповедник веры Христовой среди диких венедов и моравов, слуга истинного божьего престола папы римского Гонория, — продолжил монах, ободренный тем, что ему позволяют говлрить дальше, — тело святого апостола Петра, первого из апостолов, имеющему от Христа поручение быть его наместником и нести его слово, похоронено в Риме. И его святость, как святость самого Бога, проистекает на епископа Рима и делает его старшим пастырем над всей церковью Христа. Как могут греки, и тем более армяне не слушаться его?
— Странно, он такие высокие для людей материи описывает, вроде из Рима сам, а по-латински не говорит, или делает вид, что не говорит, — Решма сощурился.
Увидев, что рядом, с видом кошки у ведра с пойманной рыбой, расхаживает Ждых, Решма остановил монаха жестом, и сказал вятичу по-славянски:
— Ну что, опять деньги?
Ждых вздрогнул и хриплым голосом, тут же сорвавшимся вверх, сказал:
— Не гневись, хозяин, долго мы за тобой шли без ропота от реки Протвы и Москвы через всю нашу Тёмную землю, через земли кривичей полоцких, через венедов, германцев, сербов и морав. Многие тяготы перенесли, служили как псы. Просим теперь дозволения идти назад. Князь наш Стовов Багрянородец нас тебе до лета давал. Так оно уже настаёт.
— Князя своего Стовова Богранородца боитесь или аваров? Рабства боитесь, смерти? Правильно, — Решма понимающе кивнул, — пустить не пущу, слишком много знаете, а поступлю иначе.
Было видно, что вятич побледнел, а утреннее солнце блеснуло в его широко открытых от ужаса глазах.
— Каждому даю полновесный византийский золотой безан за следующий месяц службы, или убью прямо сейчас.
— Умеешь ты с аборигенами обращаться, — заметил ягд Эйдлах.
— Два безана-солида каждому, хозяин, и до месяца косьбы мы ваши, — заикаясь сказал Ждых, — война, хозяин, чума не за горами, авары.