— В замок! — вскричал Вальгард. — В замок! Удержим его!
Тролли пробились к нему и окружили плотным кольцом щитов. Отражая удары альвов и сами напирая со всех сил, они пробились к главной двери Альвгейта.
Она была закрыта.
Вальгард бросился на нее, но его топор отскочил от гладкой поверхности, и он сумел открыть дверь, лишь вырубив из нее замок.
Толпа троллей устремилась внутрь, но из темноты засвистели стрелы, и воины начали падать на плиты двора. Вальгард отпрянул, его левую руку пронзила стрела. Изнутри донесся насмешливый голос Леи:
— Альвини держат этот дом для своих любовников, лучших, чем те, что были у них в последнее время. Так-то, Тень Скафлока!
Вальгард повернулся и вырвал стрелу из раны, а потом завыл, пена показалась на его губах. Размахивая топором, он бросился назад во двор, рубя все, что попадалось по пути. Битвенное безумие овладело им.
Скафлок дрался, чувствуя необычайную силу, которую давал ему рунный меч. Тирфинг был как огонь в его руке. Брызгали кровь и мозг, головы падали на камень, конь оскальзывался на вырванных внутренностях, а он сражался без отдыха, холодный, сдержанный, спокойный, как никогда, и вместе с тем настолько поглощенный боем, что сплотился с колдовским мечом в единое целое. Он раскидывал смерть, как сеятель зерно, и там, куда он направлял свой меч, ряды троллей нарушались.
Луна появилась из-за моря — странно, что оно было таким спокойным — и возник мост, соединивший ее со стенами Альвгейта. Лучи ее осветили ужасные сцены. Мечи мелькали молниями, копья кололи, топоры и палицы наносили удары, воины кричали от боли. Кони с гривами, слипшимися от пролитой крови, поднимались на дыбы, давили сражающихся, болезненно ржали. Воины смещались то в одну, то в другую сторону, топча тела павших.
Луна поднималась все выше, и вот уже со двора Альвгейта стало казаться, что восточная башня пронзает ее сердце. Строй троллей окончательно сломался.
Их осталось немного, альвы гонялись за ними по двору и белому склону горы.
— Ко мне, ко мне! — прогремел клич Вальгарда. — Сюда, тролли!
Скафлок услышал его и повернул коня. В воротах возвышалась плечистая фигура подменыша, с ног до головы залитая кровью и окруженная трупами альвов. Около дюжины троллей пытались пробиться к нему, чтобы защищаться до последнего.
Это он был виновником всего зла… Меч Тирфинг мог бы улыбнуться губами Скафлока. Вальгард, Вальгард, пробил твой час! И Скафлок пришпорил коня.
Пока он мчался к Вальгарду, ему показалось на мгновение, что он видит сокола, взлетевшего в воздух откуда-то из-за моря и помчавшегося в сторону месяца. Холодок пробежал у него по спине — Скафлок понял, что скоро умрет.
Вальгард заметил его и широко улыбнулся. Опершись на стену он поднял топор. Черный жеребец поднялся на дыбы, чтобы раздавить его, но подменыш размахнулся изо всех сил и размозжил коню череп.
Такую тяжесть могла удержать только стена. Когда жеребец рухнул, земля содрогнулась, а Скафлок вывалился из седла. Ловкий как альв, он извернулся в воздухе, чтобы приземлиться на ноги, но ударился о стену и покатился вглубь ворот.
Вальгард вырвал топор из головы коня и побежал, чтобы убить врага. Скафлок выполз из портала на залитый лунным светом склон горы, у подножия которой раскинулась бухта Альвгейта и море. Его сломанная правая рука безвольно висела. Отбросив щит, он взял меч в левую руку, кровь капала с его разбитого лица и стекала по клинку.
Вальгард подошел ближе.
— Многие дела закончатся сегодня ночью, — сказал он, — и твоя жизнь тоже.
— Мы родились почти одной ночью, — ответил Скафлок, и кровь текла из его рта, пока он говорил это, — значит, и умрем почти одновременно. — Затем он язвительно добавил: — Если я умру, как можешь остаться в живых ты, моя тень?
Вальгард яростно крикнул и замахнулся топором. Скафлок подставил меч. Топор Братоубийца столкнулся с заколдованным клинком и с треском лопнул, рассыпав сотни искр.
Скафлок попятился, восстановил равновесие и снова поднял Тирфинг. Вальгард шел на него с пустыми руками, рыча как дикий зверь.
— Скафлок! Скафлок!
При звуке этого голоса воспитанник Имрика молниеносно повернулся. Фреда бежала к нему, спотыкаясь, усталая, окровавленная, в изодранной одежде, но это была Фреда, она вернулась к нему.
— Скафлок, — позвала она, — дорогой мой…
Вальгард прыгнул вперед и вырвал меч из руки врага.
Подняв, он с размаху опустил его.
Потом завыл и снова поднял. Под слоем крови клинок сверкал неземным голубым огнем.
— Я победил! — крикнул он. — Я — владыка мира и топчу его ногами! Собирайся, тьма!
Он размахнулся, но клинок повернулся в скользкой от крови ладони подменыша и обрушился на него самого, повалив с ног своей тяжестью, разрубив шею и вонзившись в землю. Пригвожденный им, Вальгард лежал, глядя на сверкающий меч, и чувствовал, как вместе с кровью уходит его жизнь. Он попытался его вытащить, но лишь перерезал себе вены на запястьях. Вот так закончилась жизнь Вальгарда Подменыша.
А Скафлок лежал с разрубленным плечом и грудью, лицо его в лунном свете было белым, как полотно. Но когда Фреда склонилась над ним, он сумел улыбнуться.
— Я умираю, любимая, — прошептал он. — Ты слишком хороша для мертвого воина и слишком красива, чтобы плакать. Забудь обо мне…
— Никогда… никогда. — Слезы ее капали на него, как весенний дождь.
— Ты поцелуешь меня на прощанье? — спросил он.
Его губы были уже холодными, но женщина горячо поцеловала их, а когда вновь открыла глаза, Скафлок лежал в ее объятиях мертвым.
Первые лучи зари осветили небо на востоке, когда Имрик и Лея вышли из замка.
— Зачем лечить эту девушку и отправлять домой? — В голосе альвини не было радости от победы, одержанной ее народом. — Лучше отправь ее в ад — это она погубила Скафлока.
— Такова была ее судьба, — ответил Имрик. — И помогая ей, мы можем кое-что сделать для него. Хотя нам, альвам, незнакомо чувство, мы можем сделать кое-что, от чего утешилось бы сердце нашего друга.
— Мы не знаем любви? — произнесла Лея, но так тихо, что он не услышал. — Ты мудр, Имрик, но и твоя мудрость имеет предел.
Она взглянула на Фреду — та сидела на замерзшей земле, обнимая Скафлока. Женщина пела ему колыбельную, которую когда-то хотела спеть их ребенку.
— Судьба была к ней добрее, чем ко мне, — сказала Лея.
Имрик сделал вид, что понял ее и кивнул.
— Если уж об этом зашла речь, — сказал он, — то все люди счастливее жителей Страны Чудес или богов. Лучше жизнь, подобная падающей звезде, что горит во тьме, чем бессмертие, не замечающее ничего, кроме себя самого. — Он взглянул на меч, по-прежнему торчащий в шее своей жертвы.
— Я чувствую, что близок день, когда Страна Чудес исчезнет, когда король альвов сначала превратится в лесного духа, потом развеется как туман, а боги исчезнут. И что хуже всего, я вовсе не уверен, что будет плохо, если бессмертные не будут жить вечно.
Ярл подошел к рунному мечу.
— Что касается этого, — он повернулся к невольникам-низовикам, шедшим за ним, — мы заберем его и бросим далеко в море. Но вряд ли это что-то нам даст. Волю Норн изменить невозможно, а этот клинок еще не совершил своего последнего зла.
Вместе с невольниками он сел в лодку, чтобы проследить за выполнением своего решения. Тем временем Мананаан Мак Лир забрал Фреду и тело Скафлока, чтобы заняться душой первой и воздать последние почести второму. Вернувшись, Имрик медленно направился в Альвгейт рука об руку с Леей, ибо близился уже холодный рассвет.
На этом и кончается сага о Скафлоке Воспитаннике Альвов.
