Семенихина. Сама не видишь, что ли?
Самохвалова. Я не слепая. Вадик, я хоть тебе пожалуюсь: она во всем отмечает только плохое. Сегодня погода, сам видишь, какая – ни одного облачка. Только встретились, как будто ее мешком по голове ударили: завтра будет дождь, завтра будет дождь…
Семенихина. Будет. Я по облакам вижу.
Самохвалова. Где они, эти облака?
Семенихина. Я вижу.
Самохвалова. Ну завтра и будешь горевать. Сегодня хотя бы раз улыбнулась!
Семенихина. Странно, почему я улыбаться должна?
Самохвалова. Посмотри, кто приехал! Здравствуй, Вадька! (Бросается ему на шею.)
Коняев. Здравствуйте, мои дорогие!
Самохвалова. Верка, ну поцелуй же его.
Коняев целует Веру.
Семенихина. Странно, вчера только о тебе думала, а сегодня ты приехал.
Самохвалова. Ничего странного. Я вчера о Кареле Готе думала, он что, тоже приедет?
Семенихина. А что он здесь потерял?
Самохвалова. По-твоему так выходит.
Семенихина. Что выходит?
Самохвалова. Вадик, с ней иногда говорить – лучше горохом о стену стучать.
Семенихина. Не груби, пожалуйста.
Молчание.
Коняев. Как живете, девочки?
Самохвалова. Я никому не грубила. Хорошо, Вадик. Очень хорошо.
Семенихина. Что хорошего?
Самохвалова. А что плохого? Жива-здорова. Хоть бы заболела чем-нибудь…
Семенихина (усмехнулась). Спасибо тебе за пожелание.
Самохвалова. Я тебе не желала…
Семенихина. Я слышала.
Молчание.
Коняев. Как живете, девочки? Что нового?
Самохвалова. Вадик, пока здесь ничего такого не произошло. Мы с Верой работаем экономистами. Столы рядом стоят. Работа интересная.
Семенихина. Что интересного?
Самохвалова. Я про себя говорю. Люди в отделе хорошие. Нас сделали головным предприятием отрасли. Отрасль наша молодая… в последнем квартале…
Семенихина. Что ты завела? Сидим, Вадик, целый день сидим. Мимо окна пройдет кто-нибудь – обсудим.
Молчание.
Самохвалова (заметила метнувшуюся за трибуной Подрезову). Вадик, я думала этот мужчина с тобой, а он с Подрезовой… Чумная, что ли, загорать здесь решила… (Смотрит в сторону трибуны.) Что она делает?.. С тобой этот мужчина, Вадик?
Коняев. Со мной. Это товарищ… родственник, брат жены. (Зовет.) Олег!
Потехин неторопливо спускается вниз.
Потехин (сурово). Краем уха услышал, о чем вы тут толковали. Неделю назад я разговаривал с Карелом Готом вот так, как с вами. «Как дела, – спрашивает, – Олег?» «Спасибо, – говорю, – Карел».
Из-за трибуны вышла, наконец, Подрезова, в туго натянутом французском платье. Остановилась.
Подрезова (измученно). Ну как?
Молчание.
Плохо, да? Здорово, подруги. Так я измучилась, Олег, с этими пуговицами. Петли маленькие… Наверно, я это возьму, только без духов… Как? Плохо сидит? У вас там еще что-то есть… Потом вы обещали насчет обуви…
Потехин. Подождите. Подруги еще ничего не смотрели.
Подрезова. Я наволочки поставила кипятить, Олег, закончите со мной, и я побегу за деньгами.
Потехин. Посмотрите в пакете, там я для вас отложил.
Подрезова. Наташа, ты не торопишься? Вера, подожди… Да! А какая цена будет за это платье?
Потехин. Здесь… последнее слово за Вадимом.
Подрезова. Вадик, оно неношеное?
Берет пакет и направляется за трибуну. Тягостное молчание.
Потехин. Значит, у Карела и здесь есть поклонницы? Расскажу при встрече. Ему будет приятно.
Самохвалова. У нас прошлый год была поездка по обмену опытом на одно ленинградское предприятие, оно до нас было головное. Там в отделе главного механика работает женщина – вот она настоящая его поклонница. Она председатель Общества Карела Гота, чешский язык даже изучила… собирает пластинки, вырезки из газет… Я взяла у этой женщины его адрес, написала – вот жду ответа.
Потехин. Трогательно… Значит, могу вам предложить кое-что. Вадик, а ты пока помоги Шуре в цене разобраться.
Самохвалова. Ну что, пойдем посмотрим, Вера?
Семенихина. Я здесь посижу.
Самохвалова. Почему?
Семенихина. Я не интересуюсь.
Самохвалова. Она у нас мыслитель. А я считаю, если женщина живет без надежды на успех, что можно от нее ожидать? Ни в труде, ни в общественной жизни никакой пользы. Мадлен нам ничего не сказала… я не при деньгах. Надо заранее о таких вещах говорить.