Внезапно музыка смолкла.
Один из приближенных, рослый панк в коричневом пальто из ткани наподобие той, которая идет на шинели, выключивший музыку, подошел к Мэту и сказал:
– Тебя наружу зовут, их много. Типа, СВАТ или полиция. Но говорят, не СВАТ, и не полиция.
– Че? – ответил Мэт.
– Наружу пошли, много их, зовут тебя. Много их, типа, полиция, но говорят, что нет.
– Где?
– Здесь. У баржи. Говорят, выйди, надо поговорить.
– Пошли, ребята, – сказал Мэт. – Оружие здесь оставьте.
Мэт и более двадцати приближенных парней и девушек пошли из баржи. Некоторые продолжали сжимать бутылки, некоторые оставили.
На песке, у баржи, жилых фургонов и костров, собралась толпа панков. Напротив стояла вся первая рота ордена из Баварии, в черном, с оружием. Неподалеку светили фарами четыре черных автобуса с тонированными стеклами, на которых приехали визитеры.
Тринадцать человек в черном выступили вперед и стояли рядом с маленькой группой людей в камуфляже, еще пять групп встали в проходах, имевшихся в плотном поселке, образованном фургончиками и баржей, остальные – правее и левее поселка.
Маленькая группа людей в камуфляже состояла из руководства «Востока Майами», тут присутствовали верховная иерофантида Ашели Джонсон, рослая стройная женщина с длинными прямыми коричневыми волосами, карими глазами и большим овальным лицом, и еще один иерофант, которого звали Альберт – рослый светловолосый голубоглазый мужчина.
Навстречу людям в камуфляже подходила толпа панков.
– Кто тут главный? – спросила Ашели.
– Я, – ответил Мэт. – А вы кто?
Осматривая место, где собирались Шакалы побережья, верховная иерофантида решила, что все-таки расстановка сил не худшая, хотя в Майами протестанты укрепили свое влияние: группировка панков имела баржу и дома-фургончики, тут жгли костры, и некоторым из присутствующих было меньше восемнадцати лет. И ни активисты библейских обществ, ни полиция не пришли, чтобы отобрать у группировки территорию, баржу и дома-фургончики.
– Мы ваши новые товарищи, которым хорошо будет развитие того порядка вещей, какой был в восьмидесятые, – сказала верховная иерофантида, – конкретно, мы пришли требовать от вас, чтобы вы начали ставить на место протестантов, которые стали сильнее.
– И что вы хотите? – спросил Мэт.
– Ситуация, как видите, изменилась, – ответила Ашели, – нулевая терпимость, везде на афишах «18+».
– Нулевая терпимость – а мы и не суемся, куда не надо, можно. конечно, получить максимальный срок, раз член банды, так не суйся, куда не надо, сиди тихо, а «18+» мы как срывали, так и будем срывать, где видим, – ответил Мэт.
– Больше надо делать, – сказала Ашели, – у вас же знаменитая группировка, столько лет вы были одними из самых серьезных в большой части города, и пора заставить библейские общества притихнуть. Есть социальные обязательства. Вы их не выполняли – вы получили. Активисты библейских обществ ходят живыми, мешают жить людям – и к вам отношение соответствующее. Нулевая терпимость в судах. В клубы могут беспрепятственно зайти активисты и проверить, есть ли 18 лет тем, кто там находится. Надо вам дело делать. Заставить сторонников Ветхого Завета притихнуть.
Мэт видел, что рядом больше ста хорошо вооруженных людей, у которых имелись автоматы, пулеметы и гранатометы, – и им придется пообещать что-то сделать. А потом, скорее всего, придется сделать. Но он понимал, что расстановка сил сейчас не та, что в восьмидесятые годы XX века, группировка не брала дань ни с одного завода и плавно превращалась в клуб по интересам. Он видел, что сейчас придется согласиться напасть на активистов-протестантов, так как сейчас перед ними стояли больше ста хорошо вооруженных трезвых людей – против восьмидесяти панков, большинство из которых были пьяны. Кроме того, у большинства панков при себе не было оружия – только у некоторых под куртками и пальто были припрятаны пистолеты, и еще у какого-то количества – за спинами висели ружья.
– Что вы хотите? Чтобы мы напали на активистов? – спросил Мэт.
– Да, – ответила Ашели.
– Но времена сейчас не те совсем. Мы даже не уверены, что все судьи и полицейские не откажутся взять от нас деньги. Мы не уверены, что всем не дадут максимальные сроки. Как вы предполагаете, чтобы мы напали на активистов?
– Вы начнете их бить и убивать. Есть уже конкретные цели.
– Хорошо. Мы сделаем. А нам за это что?
– Ничего, – ответила верховная иерофантида. – Мы просто требуем, и все. Для нас вы группировка, претендующая на те же районы, что и раньше. И мы требуем защитить жителей этих районов от библейских обществ. Да, и вы ведь не знаете, сколько нас. Сюда приехало столько людей, сколько уместится в свете ваших фонарей и костров. Чтобы мы могли друг друга видеть.