Джеймс Рейнольдс, двое его охранников, Рольф Циммерманн и еще никоторые участники обряда – всего больше десяти человек – пошли к опушке ждать джипы, которые должны за ними приехать. Автомобили вскоре прибыли. Масоны в них сели и поехали в Берлин.
Каким же хорошим оказалось жертвоприношение! Свечение магического ключа, нарисованного в воздухе шпагой, было сильным, и он был физическим. Обряд прошел в большой степени четко, его участники все делали более-менее дисциплинированно, хотя некоторые и начали сгибаться и поворачиваться, когда стояли перед горящим костром, в котором находилось то, что оставалось от жертвы. Хорошо пелись хором литании.
На следующий день масон сотой степени посвящения сказал готовить еще жертвоприношения, принести в жертву сначала православного, а затем – администратора сайта картинок с девушками. Джеймс объяснил Рольфу Циммерманну и еще нескольким масонам, которые были его подчиненными, что стиль этих картинок связан с поклонением женщине, с тем, чтобы обниматься, целоваться и называть это любовью. Сказал, что женщина, изображенная на такой картинке, – не жена и не мать. Оттого распространитель картинок должен быть уничтожен. Царь Иудейский сказал, чтобы приносили по одной жертве раз в неделю. Потом он отбыл в Бостон, встретился с Персеем Чандлером и приказал, чтобы в Ордене Пернатого Дракона совершались такие же жертвоприношения. Узнал от Персея Чандлера, что вербовка в вооруженные отряды и их обучение идут хорошо, бойцов все больше и они продолжают тренировки. Затем вернулся в Берлин. Встретившись с Рольфом Циммерманном, заявил, что следующее жертвоприношение проведет лично. Третье будет вести Рольф, а он будет только петь литании. Джеймс Рейнольдс хотел, чтобы подготовка тех, кто будет совершать жертвоприношения, шла очень хорошо. Поэтому и решил на третьем обряде уступить место того, кто будет вести обряд, класть жертву в костер и поджигать его.
***
Веселая такая, чайничек. Она была чайничком и одновременно женщиной, с внешностью, чуть-чуть испорченной одряхлением. И на ней был пуховый платок. И из нее в данный момент наливали чай.
Вокруг была комната со стенами более-менее насыщенного желто-сероватого цвета и сероватым потолком.
Виктор Соболев открыл глаза. Он лежал в своей комнате. Под головой была подушка. Виктор лежал на диване. Очень хотелось выпить.
За головой раздались звуки, напоминающие бульканье. Одновременно с этим пришло осознание, что это рыба шлепает губами. И что она находится за головой.
Виктор опять открыл глаза. Осознал, что находится в своей комнате и лежит на диване.
Он лежал уже седьмой день. До этого он двенадцать дней подряд пил. В основном пиво. И пил он много. Потом прекратил пить.
Что-либо делать было очень тяжело. И он просто лежал. На третий день он смог предупредить двоих помощников, что не может в ближайшее время управлять ковеном, и назначил старшим одного из них. А затем только лежал. Прерывался в основном, чтобы покурить и попить кофе.
Виктор продолжил лежать на диване.
***
Темно-серая, в большой степени темная, полоса асфальта пешеходной дорожки тянулась вперед. Слева находилась проезжая часть, по ней ездили редкие машины. В свете фонарей полоса пешеходной дорожки окрашивалась желтым маслянистым оттенком. Вильгельм Рор шел по дорожке с двумя товарищами – Эдуардом и еще одним, имевшим прозвище Прищепка. В партии «Германский Реакционный Фронт», где состояли все трое, пользоваться прозвищами запрещалось. О них руководители говорили как о чем-то, способном притеснить человека. Тем не менее Вильгельм, Эдуард и некоторое другие соратники партии все слова фюреров игнорировали, отрицали и продолжали называть своего товарища Прищепкой. Когда-то он по ошибке сказал про застежку молнии своих шорт не «застежка», а «прищепка». Вот после этого у него и появилось прозвище – «Прищепка». Так его и называли.
Темно-серый асфальт, в свете фонарей окрашивающийся маслянистым желтым оттенком, приобрел те жирные и маслянистые желтые оттенки, которые Вильгельм обычно видел, когда был пьян или выпивал две-три бутылки пива. Сейчас он был трезв. Позже надо будет выпить. Пусть не сегодня, а через несколько дней или позже. Две-три бутылки пива, не меньше.
Товарищи шли быстро, и вскоре впереди можно было четко разглядеть фигуры двоих, которые могли быть их соратниками. Вильгельм и его двое товарищей сейчас направлялись по приказу Германского Реакционного Фронта в место, где должно было проходить важное мероприятие. Им назвали адрес и потребовали явиться туда.