Шаги приближались все медленнее, охотники, видимо, не хотели рисковать.
«Что же они — даже фонариками не запаслись, дурачье, неужели думали, что я по туристским ходам побегу? — с некоторым пренебрежением подумал Милов. — А ведь готовились, наверное, всерьез… Или просто боятся?..»
Тут шаги и вовсе замерли. Милов старался дышать как можно реже, тише, отбойный молоток в черепе перестал частить. Потом он услышал совсем рядом едва различимый шепот и очень удивился: разговаривали по-английски, а не по-намурски и не по-фромски — то были два местных языка.
— Нет, нет, помнится, тут можно пройти, надо только опасаться сталактитов, они тут мощные, их не вырубали, это дикий ход.
«Странный акцент, — подумал Милов. — Местный, надо полагать. В местных языках я — с грехом пополам… Так вот, значит, на что я налетел; было бы идти поосторожнее, как это я оплошал… О чем это они там?»
— Жаль, мне бы хоть фонарик захватить, но кто мог знать?
— Как тихо… Может быть, мне почудилось и никто не стонал.
«Второй — явно из Штатов», — решил Милов.
— Нет, не почудилось, стон был. А куда мы здесь выйдем?
— Кажется, этот ход ведет к реке, но должен быть еще один выход, поближе — мы с женой тут бывали когда-то, но далеко не забредали, боялись.
— А может быть, лучше вернуться? Я думаю, там уже все успокоилось… — Это был уже не шепот, а негромкий голос, и Милов едва не присвистнул от удивления: голос принадлежал женщине. — На худой конец, будем со своими, если даже что-то еще и не так. Ну, в конце концов, что нам грозит?
«Нет, — подумал Милов, — это не мои друзья-приятели. Это случайный народ. Любовники, может быть — искали уединения и заблудились. Пора объявиться — не то они, от безвыходности, начнут делать что-нибудь нескромное…»
Он подтянул ноги к животу, изготовленный было к бою пистолет водворил на место. Бесшумно привстал — и снова ткнулся головой в сталактит, в самое острие, и невольно зашипел.
— Кто там? — вскрикнула женщина испуганно. Сразу же зашуршало: мужчина шагнул вперед, дыхание его сделалось шумным. Он мог сейчас, пожалуй, и напасть, не рассуждая, просто чтобы подавить страх в себе самом.
— Эй, приятель, — по-английски окликнул его Милов, негромко, словно сидел за столиком в кафе и мимо прошел официант. — Осторожно, не запачкайте об меня обувь.
Тот снова остановился.
— Что вы тут делаете? — через мгновение осторожно спросил он.
— Принимаю солнечные ванны, — ответил Милов, чувствуя, как возвращается к нему уверенность. — Предупреждаю: я занял лучшее место и не собираюсь уступить его просто так.
Тот усмехнулся — просто потому, что того требовало чувство собственного достоинства.
— Меня радует ваш юмор, — ответил он. — Но не окажете ли вы любезность говорить серьезно? Тут, собственно, нет ничего смешного…
— Кончайте болтовню! — неприязненно сказала женщина; судя по звуку ее голоса, она отступила шага на три-четыре — на случай, если завяжется схватка, наверное. — Не знаю, может быть, пещеры — ваше постоянное обиталище, но нам не хотелось бы медлить.
— Вы совершенно правы, — согласился Милов; он тянул время, чтобы совсем уже оправиться от удара. Можно простудиться. Да и воздух, откровенно говоря… Хотя, должен сказать, снаружи он тоже не заслуживает доброго слова.
— Дайте нам пройти! — потребовала женщина.
— Обождите секунду, — примирительно сказал Милов, — я попытаюсь встать.
— Ах, вы лежите, — сказал мужчина. — Вот почему я затруднялся понять, где вы находитесь.
— Вам плохо? Или вы ранены? — спросила женщина и шагнула вперед.
— Стойте там! — на всякий случай задержал ее Милов.
Она обиженно хмыкнула, но остановилась, говоря:
— Надеюсь, ваш утренний туалет не затянется? Кофе в постель здесь не подают. Может быть, конечно, дома у вас горничная… Вы из поселка?
— Дома у меня гарем, — сказал Милов и, упираясь ладонями в шершавые стенки хода, стал подниматься.
— Боюсь, что господин не из поселка, — сказал мужчина своей спутнице так, словно Милов далеко и не слышит их. — Я там знаю всех, и персонал тоже. — Он повысил голос: — Не могли бы вы сказать, кто вы и как оказались здесь?