Милов ощупал пальцами голову.
— Ничего, — вслух сказал он самому себе. — Кажется, обошлось без телесных повреждений, связанных с длительным расстройством здоровья:
— А может быть, он из этих? Поджидал нас? — предположил мужчина. Видимо, темнота придавала ему смелости; вообще-то, судя по манере говорить, он не принадлежал к забиякам.
— Встали? — нетерпеливо спросила женщина. — Поздравляю. А теперь, пожалуйста, пропустите нас, если вам не нужна помощь.
— Боюсь, что она потребуется вам, — ответил Милов.— Если не ошибаюсь, вы хотите воспользоваться ближним выходом? Не советую: там ждут меня, но могут открыть огонь, даже не спросив, кто идет. Нервные люди.
— Вы… контрабандист? — нерешительно спросил мужчина. — Извините за такое предположение, — тут же заспешил он, — но в этих местах…
Он умолк.
— В этих местах?.. — повторил Милов.
— Ну, я, собственно, не знаю, я живу в городе. Но говорят… — Он снова не закончил фразы.
— Нет, — сказал Милов, — все не столь романтично. Я турист-одиночка, много слышал об этих пещерах, но возле входа меня хотели ограбить, и, кажется, даже убить. Оставалось лишь улизнуть сюда, где потемнее.
— Это необычно, — задумчиво проговорил горожанин. — О грабителях у нас давным-давно не слыхивали. Знаете, — оживился он, — скорее это были… ну, те самые, что в поселке. Вы не знаете разве, что произошло вот только что, вечером, в Сайенс-виллидж?
— Никогда не бывал там.
— Перестаньте, Граве, — сказала женщина. — Господин хочет сохранить инкогнито. Во всяком случае английский — не его родной язык.
— Я из России, — сказал Милов вежливо. — Турист.
— Все равно: все мы сидим в одном и том же джеме по уши. Итак, мистер русский, вы полагаете, тут нам не выйти?
— Милов, — представился турист. — Даниил Милов, к вашим услугам, мэм.
— Очень приятно, Дан. Меня зовут Евой. А это господин Граве. Его воспитание не позволяет, чтобы его называли по имени.
— Что делать, — сказал Граве, — мы, намуры, консервативны и, признаться, даже гордимся этим. Но скажите, господин Милф, о засаде вы говорили серьезно?
— К сожалению.
— Я не очень уверен относительно других выходов, — сказал Граве виновато. — Слишком давно не бывал здесь, хотя работаю радом со дня основания Центра. Впрочем, так всегда бывает… Знаю только, что выходы есть, но вот где они?..
— Ну же, решим, что-нибудь, — нетерпеливо сказала Ева. — Не люблю неподвижности. Ну, а вы, Дан, — вы в самом деле собирались заночевать тут? Мне такая спальня не по вкусу.
— Боюсь, что к утру здесь будет чрезвычайно холодно, — согласился Граве. — Если бы мы еще оделись подобающим образом; но все произошло так неожиданно…
— Ночлег здесь не входил в мои планы, — признался Милов. — Я рассчитывал попасть в Центр — там есть какой-нибудь странноприимный дом, надеюсь?
— Гостиница, — сказал Граве. — Но в Центр еще надо попасть, а это, я полагаю, сейчас затруднительно. В той стороне один-единственный выход, через него мы и попали сюда. Однако, — в его голосе проскользнула нотка горечи, — в старой тихой Намурии стали происходить невообразимые вещи: там тоже люди с оружием, и мы едва спались от них, когда бежали из поселка…
— Так что выбираться придется вместе, — заключила Ева. — Осталось лишь придумать — как…
— Отчего ж не придумать, если подумать… пробормотал Милов, занятый сейчас другими мыслями. Ни к чему были ему сейчас эти спутники, а в одиночку он, вероятнее всего, прорвался бы; но бросить женщину было бы не по-мужски, а от компаньона ее, похоже, большого толку ждать не приходилось. Ну что же, воспримем как лишнюю помеху, только и всего. Главное — не терять больше времени. И так уже…
— Мне известен еще один выход, — сказал он. — Правда, он не для туристов: над рекой, в обрыве, но невысоко. Есть в нем одно неудобство: спуститься вниз там нельзя — берег нависает, подняться — тем более. Можно только прыгнуть в реку.
— Просто ужасно, сколь многого я с собой не захватила, — сказала Ева: — ни пижамы, ни купальника…
— Я тоже, — сказал Милов, — я путешествую налегке. — Он не стал объяснять, что сумку ему пришлось бросить, когда за ним гнались; по счастью, ничего серьезного там не было, опыт давно научил самое необходимое носить в памяти и в карманах. — Да и господин Граве вряд ли предусмотрел такую потребность.
— Вы же видите, господин Милф, — у нас с собой ничего…
— Не вижу, как ни удивительно. Здесь не слишком светло, а? Ну что же, раз мы не экипированы, придется лезть в воду в чем мать родила.