Мне удалось успешно завершить привлечение к работе со своей службой этого высокопоставленного чиновника правительства Бирмы, и оно продолжалось долгие годы, до ухода нашего помощника на пенсию.
Занимаясь американцами, я постоянно искал возможности познакомиться с их представителями, использовал любой шанс. Мне удалось проникнуть в закрытые клубы, где веселились и отдыхали технические сотрудники западных посольств. Конечно, появление такого представителя в таких местах не вызывало восторга у служб безопасности этих посольств. Но как я отмечал ранее, уровень знания английского языка позволял мне скрывать свое славянское происхождение и тем самым избегать в течение какого-то времени расшифровки перед окружением, что среди них появился русский. Ну, а когда дело доходило до признания, что я советский дипломат, эта новость вызывала на какое-то время шок среди моих новых знакомых. Затем спиртное и веселая музыка делали свое дело, шок проходил, и люди забывали, что среди них есть чужой. Но все же я отмечал, что нет-нет да скользнет в мою сторону настороженный взгляд. И мне часто приходилось отступать с завоеванных позиций.
Вращаясь среди американцев, я часто выходил на коллег по профессии, на сотрудников ЦРУ США. Это, пожалуй, было естественно, так как и им хотелось посмотреть своими глазами на противника, пощупать его в словесной баталии и просто почувствовать, чем он дышит и чем интересуется. Ну и, конечно, лучше принять возможное скрытое нападение на себя, чем допустить такое наступление на неподготовленного психологически, «чистого» своего дипломата. Так рассуждали и мы, идя на контакты с известными нам разведчиками США, стран Европы и Англии.
Сотрудники ЦРУ США в подавляющем большинстве были подготовленными, образованными и общительными людьми. Встречи с ними были приятны, но не более, так как пользы от таких встреч ждать не приходилось. Правда, всегда где-то шевелилась надежда, а вдруг…
Среди моих первых контактов из этой категории знакомых хотел бы отметить Сержа Таубэ. Человек с русскими корнями, умный, агрессивный собеседник, он в свое время якобы стал резидентом ЦРУ в Москве. Вторым был Бернард Дэамброзио, мы его звали Майк. Мы уже общались семьями, понимая взаимную бесперспективность какой-либо профессиональной удачи, но, встречаясь, тем не менее находили даже какое-то удовлетворение в наших человеческих контактах. Позднее Майк был резидентом ЦРУ в Индонезии. И третьим был Ральф Катрош. Через несколько лет я встретил его в Малайзии, он был там резидентом ЦРУ.
Были, естественно, и другие знакомые и даже друзья среди американцев в Бирме. По вполне понятным причинам я не буду подробно говорить о них, чтобы не навлечь на их головы, не дай Бог, каких-либо хлопот и неприятностей, хотя мы сейчас ходим в партнерах. Как говорится, Билл является близким другом нашего Бориса. Но дружба дружбой, а, как гласит старая русская пословица, табачок врозь. Американцы открытые, приятные в общении ребята, у наших народов есть много общих черт характера, и не надо больше открытой вражды, хватит Вьетнамов и Афганистанов. Уж больно кровавые были эти бани.
Между ведущими разведками в то время существовало, по моему убеждению, некое неписаное и даже не обсуждаемое вслух джентльменское соглашение — не делать друг другу пакостей, не наносить физического ущерба разведчику противника, не говоря уж об устранении слишком активного противника с лика грешной Земли.
Иногда разведчику намекали его коллеги с другой стороны, что они видят его повышенный интерес к конкретному лицу. Чаще всего они просто убирали из страны этого несчастного, ничего не подозревающего человека, а разведчику сообщали, что такой-то их гражданин внезапно «захотел» уехать домой. Такие случаи были и в моей практике. Я делал невинный вид и спрашивал собеседника: «А что это за гражданин, что это вдруг он поехал домой, я такого гражданина вроде бы и не знаю». Мы в этот момент понимали отлично друг друга. Ведь они могли оказаться в подобной ситуации.
Конечно, ЦРУ США могло испортить мне настроение еще в Бирме и позднее, но, опасаясь ответных подобных мер с нашей стороны, не шло на такие шаги. Хотя надо признать, что в восьмидесятые годы они стали действовать нагло и беспардонно. Не отставали от них англичане и европейцы. А мы уже скромно опускали глаза и объясняли сами себе, что уж мы-то не скатимся к пошлым, негуманным приемам и действиям. И получали за это и по второй щеке, хотя наша адекватная и решительная реакция быстро бы поставила противника на место. Но руководство службы проявляло вялость и скованность. А на самом верху господствовало уже «новое мышление».