Кажется, он хихикнул.
От нервов, наверное.
– А во-вторых, ваше родство с императором…
Точно хихикнул.
– …позволит ей занять очень высокое положение при дворе.
– Понятно. А я?
– А что с вами?
– Зачем мне жена, которая меня боится?
– Ну… она привыкнет. Может быть. И вообще, вы вовсе даже не страшный.
Он поглядел на нее так, сверху вниз. И может, сказал бы что-нибудь, но танец завершился, и Эдди галантно препроводил Эву к маменьке. Второй же раз приглашать не стал, и это было понятно.
Но и с другими не танцевал.
А потом вовсе куда-то исчез к небывалому разочарованию дам. Эва остаток вечера думала… о всяком. И от мыслей становилось то грустно, то смешно, то вообще как-то так, будто бы ей все равно.
Уже в карете Тори заметила:
– Это будет забавно.
А маменька поглядела на нее и строго, как никогда прежде, произнесла:
– Ничего забавного в данной ситуации я не вижу.
Тогда-то Эва и решила приглядеть за сестрицей. Или все-таки позже? Когда дверь ее комнаты скрипнула? Комнаты-то, как и прежде, рядом. А двери скрипучие, хотя их смазывают-смазывают, но они все равно скрипят. Впрочем, Эва знала, что у дома есть свой характер и что Тори он немного недолюбливает, тогда как в комнатах Эвы никогда ничего не скрипит. И сквозняков тоже не случается.
Не забиваются каминные трубы.
И сами камины горят всегда ярко. Перины мягки, одеяла легки, но сейчас все одно не спалось. Вот совершенно. От мыслей в голове. От того, что она запуталась, а распутаться никак не получалось. Хоть и вправду в монастырь уходи, но…
Но скрипнула дверь. И потом дом вздохнул еще.
А Эва поднялась.
И выглянула в коридор. Осторожненько так. И как раз вовремя, чтобы увидеть Тори, которая медленно шла куда-то. И главное, странно так. Два шага. Остановится. Еще пару шагов. И вновь остановится. И опять. И шаги эти такие… неправильные.
– Эй, – окликнула Эва, но сестрица даже не обернулась. Добравшись до лестницы, Тори застыла перед ней. В полутьме ее фигура просвечивала через тонкое полотно рубахи. И сама Тори казалась призраком, жутковатым, честно говоря. – Тори. – Эва решительно подошла и… поняла.
Спит.
Ее сестра стояла у лестницы с закрытыми глазами. И не решалась сделать шаг.
К счастью.
И… появилась подлая мыслишка отступить. Им ведь случалось во сне ходить. Раньше. В детстве. Когда Дар только-только начинал проявляться. Именно тогда Эва однажды и упала с лестницы. К счастью, ничего не сломала, но там-то, в имении, и лестница была в пять ступенек, невысоких, а тут…
Если Тори упадет, то Эва снова останется единственной дочерью.
Но…
Она осторожно взяла сестру за руку.
– Идем, – сказала ей, разворачивая. И Тори подчинилась. – Надо спать в кровати.
Шаг.
И второй.
И удалось отвести сестру к комнатам, и даже внутрь Тори зашла. И Эва с ней, конечно, чтобы увидеть прикорнувшую в кресле горничную.
Стало быть, маменька, или Берт, или отец заподозрили что-то такое, если приставили эту девицу. А она заснула.
– Ложись, – сказала Эва, подведя сестру к кровати. – Давай, спать пора…
Тори молча забралась в постель и легла на спину. Руки ее вытянулись вдоль тела, а глаза вдруг открылись. И Эва ужаснулась тому, до чего черными они сделались вдруг. Потом уж поняла, что глаза обычные, но зрачок расплылся.
– Сестрица, – сиплым голосом произнесла Тори. – А я тебя вижу.
– Я тебя тоже вижу. Спи давай.
И Тори послушно закрыла глаза.
Эва некоторое время посидела рядом, раздумывая, безопасно ли оставить ее так. Потом попыталась разбудить горничную, но девица лишь бормотала что-то и пускала пузыри. И вздыхала еще так томно, как в романе.
В общем…
Тори, кажется, уснула нормально. И Эва вернулась к себе, решив, что утром обязательно расскажет обо всем маменьке. Пусть или горничную заменят, или дверь закрывают. А то и вправду сверзится сестрица с лестницы и шею свернет.
Не то чтобы сильно жаль, но… как-то это не по-родственному.
А утром Тори явилась сама. Рано. Эва еще и из постели не выбралась, а она уже тут. Умыта, одета и волосы даже заплела в косу.
– Поговорить надо, – сказала сестра, усаживаясь на кровать. – А ты все такая же соня. И копуша.
– Будешь дразниться, – Эва подавила зевок, – сама с собой и разговаривай.
Тори хмыкнула.
– Не говори маме.
– О чем?
– Ты знаешь.
– О том, что ты…
– И соображаешь туго. – Тори поглядела на потолок.